Особенно,... 
99 
— Мистер Джонс…
— Да-да, дружище, ты скажешь что хочешь — через минуту. Не перебивай меня в моем собственном доме. Я еще не сказал всего, что хотел. Я только начал. Наоми была ноль, и от знакомства с мистером Харви Коуплендом, депутатом парламента, я тоже не испытывал никакого удовольствия. Но послушайте меня — не дай бог никому иметь дело с Давиной Флори! Тут нужно было быть воином. Да, джентльмены — настоящим бойцом! Храбрым, как лев, сильным, как бык и толстокожим, как чертов бегемот! Потому что эта леди была сука королевского класса и не знала в этом усталости! Она была неутомима — четыре часа сна и снова полна энергии. И снова готова кусать — я бы так сказал… Мне пришлось там пожить. Они говорили: «Оставайтесь пока здесь, а там найдете что-нибудь», но было ясно, что Давина никогда нас не отпустит, особенно после того, как родился ребенок… Знаете, кто такой гот? — вдруг прорычал он в сторону Бердена.
«Что-нибудь вроде Понтера и тех Нибелунгов», — подумал Берден, а вслух сказал:
— Ну, расскажите мне.
— Я смотрел в словаре. — Очевидно, Канонир Джонс много лет назад выучил определение наизусть. — «Грубый, некультурный или невежественный человек, тот, кто ведет себя как варвар». Гот — так она меня называла. «Этот гот» или даже просто гот — будто это собственное имя! Понимаете, мои инициалы… Эти ге-ге. Дамочка с выдумкой, правда, дружище? Ну, и еще она звала меня жеребцом. «Ну, гот, что у нас сегодня на поток и разграбление?» — так она шутила. Или еще: «Что, гот, сегодня опять таранил городские ворота?» Она задалась целью разрушить наш брак. Однажды прямо так и сказала мне, что видела во мне только парня, который сделает Наоми ребенка, и поскольку ребенок уже родился, во мне больше нет никакой нужды. Производитель на конюшне, вот кто я был для нее. Племенной гот. Однажды я собрался с духом и сказал ей, что меня уже тошнит от их дома и что нам с Наоми нужно переехать. И все, что она на это сказала: «Почему тебе тогда не присмотреть что-нибудь, гот? Лет через двадцать вернешься и расскажешь нам, как твои дела». Ну я и ушел.
Только я так и не вернулся. В газетах я читал рекламу ее книжек, все эти «мудрая и проницательная», «человеколюбие вкупе с государственным умом», «глубокое сострадание к беднякам и угнетенным»… Господи, это же смешно! Иногда мне хотелось написать в газету: «Вы ее не знаете, вы все видите в ложном свете»… Ну вот, я высказался, и теперь вы, возможно, поняли, почему меня и на аркане было не притащить к дочери Давины Флори или ее внучке.
Берден поймал себя на том, что слегка обалдел. Будто через маленькую комнату только что пронесся ураган ненависти и кипящей злобы и размазал их с Вайном по стенам. Они постепенно приходили в себя, а Канонир Джонс стоял с видом человека, пережившего катарсис, освободившегося и вполне довольного собой.
— Хотите еще колы? — Вайн покачал головой. — Ну а теперь пора и отполировать — сказал Канонир и налил в третий стакан на добрых два пальца виски. Он взял с каминной полки какой-то конверт и что-то написал на обороте. — Вот, возьмите. Это адрес того отеля на реке и имя владельца паба «Радужная форель» в доме по соседству. — Отчего-то он сделался необыкновенно доброжелательным. — Они подтвердят мое алиби. Проверяйте все, что хотите, не стесняйтесь. И не побоюсь признаться, джентльмены, — я бы с удовольствием сам кокнул Давину Флори. Если б был уверен, что меня не найдут. Но в этом и загвоздка, правда? Не найдут? Я так думал восемнадцать лет назад. Но время лечит, так, во всяком случае, считается. Теперь я не тот молодой сорвиголова. Не тот гот, каким был. Я ведь пару раз был почти готов свернуть Давине шею — и черт с ними, пятнадцатью годами за решеткой.
«А не дурачишь ли ты меня?» — подумал Берден, но вслух не сказал ни слова. Он не мог понять, был ли Канонир Джонс простаком, как думала о нем Давина Флори, или, напротив — умнее и хитрее их всех? Было ли его негодование искренним, или он все это сыграл перед ними? Берден не знал. И какая радость была бы Дейзи встречаться с этим человеком?
— Знаете, хотя я и зовусь Канонир, но с оружием обращаться не умею. Самое страшное оружие, из которого мне приходилось стрелять, — пневматическая винтовка… Я задумался, смогу ли сейчас найти туда дорогу, в этот Танкред-Хаус, и понял, что не знаю. Действительно не знаю. Наверное, с тех пор многие деревья выросли, а другие упали. Там жили какие-то люди — Давина звала их «помощниками», думаю, ей это казалось более демократичным, чем говорить «прислуга». В коттедже. По фамилии не то Триффид, не то Гриффин, что-то такое. У них был ребенок, умственно отсталый, бедный маленький негодяй. Что с ними стало?.. Усадьба отойдет к моей дочери, полагаю. Везучая малютка, а, дружище? Не думаю, чтобы она так уж по ним убивалась — что бы там она ни говорила. Она похожа на меня?
99 
