.
Очередная сказка о Золушке 
117 
Кейт надорвала обертку на пачке крекеров с сырным привкусом, встала у окна и принялась есть всухомятку, тупо глядя на поросший сорняками огород.
А Дилан, как-то будет прощаться он? Как поставит точку на их коротком романе? С достоинством, конечно, как же еще! Он в этом деле собаку съел. Профессионал. Ритуал давно отработан до мелочей.
Она все знала с самого начала, даже насчет разбитого сердца. И все-таки позволила любви разгореться жарким пламенем. Дилан не бегал за ней, не обольщал, не тянул в постель. Сама захотела. Но почему?!
Бывая в гостях в Натанс-Бей, она хорошо изучила образ жизни Дилана. Когда он бывал там, телефон звонил не переставая, и когда бы кто ни взял трубку, звонила женщина, та или другая, и всегда ему. Это раздражало. Но он никогда никого не тянул к себе на веревке. Они сами летели на него, как мухи на мед. Она в том числе.
Однако надо держать эмоции в узде до его отъезда, чтоб ненароком не опозориться. Хорошо бы придумать хлесткую прощальную фразу... ага, вот она уже формируется... сейчас... сейчас...
Хлопнула входная дверь. Фраза помахала ручкой, так и не сформировавшись.
– Вот ты где!
Дилан стоял в дверях, воплощение мужской красоты и силы, средоточие всего, что только может желать женщина. Ничего странного, что они к нему так липнут!
– Значит, собрал вещички, – брякнула Кейт. Вот уж в самом деле хлесткая фраза.
– Да, придется, но...
– Ради Бога, избавь меня от извинений! – перебила она резко, забыв о достоинстве. – Как-нибудь переживу! Кстати, я еще не поблагодарила тебя за помощь. Спасибо большое! Можешь ехать домой с чувством исполненного долга. Привет Бостону!
В глазах Дилана запрыгали смешинки. Что такого забавного она сказала? В прощании нет и не может быть ничего смешного.
– Короче, твоя жизнь там, а моя здесь. И как видно, тут и пройдет. Я хотела расширить бизнес, переместить штаб-квартиру в Бостон, но сейчас понимаю, что мне там делать нечего. Эта прощальная речь Комптона... ты не думай, я по-прежнему верю, что ничего общего у нас с ним нет, как раз наоборот. Он заставил меня понять, что «все вверх и вверх» – это не для меня. Не хочу жить только преумножением состояния, а расширять бизнес буду, но своим способом, мягко и безболезненно. – Она запнулась. – Я не собираюсь рвать дружбу с Джордан и время от времени... словом, мы еще можем столкнуться. Так вот, давай договоримся, что не позволим тому, что было, омрачить... Что в этом смешного?!
– Я вижу, ты не уймешься, пока не выступишь с речью, которую я и без того помню наизусть.
– И не собиралась! Просто хотела проститься без проблем.
К слову о достоинстве и самообладании, наилучшей демонстрацией того и другого был бы поцелуй в щечку и слова «мне тебя будет недоставать». Но здравый смысл предостерегал, что это кончится рыданиями в жилетку, и Кейт воздержалась от показательных выступлений.
– Все, высказалась? Можно, теперь я скажу?
– Я вся внимание.
Дилан стоял в излюбленной позе: привалившись к косяку и скрестив руки на груди – словно герой-любовник, готовый к драматическому разрыву и к слезам героини.
– Раньше мне казалось, что терпеть не могу растрепанных чувств. Но и в этом есть свое обаяние.
– Кто это здесь в растрепанных чувствах? Только не я!
– Конечно, ты. Ты же у нас Растрепа.
– То, что ты меня так называешь, еще не значит...
– Ради Бога, Кейт, когда ты наконец сложишь два и два?
– У меня с математикой все в порядке. Если помнишь, я сама свожу баланс фирмы! И вообще, что ты имеешь в виду?
– Что ты упорно не замечаешь очевидного.
– О нет! Я давно знаю, что мы должны распрощаться, понимаю это с самого начала, и тебе совсем не обязательно...
– Не обязательно объясняться в любви?
– В любви к кому? – глупо спросила Кейт.
– К тебе, к кому же еще!
– В любви ко мне... – повторила она, комкая пакет крекеров в кулаке. – Но это невозможно!
Обломки крекеров полетели во все стороны.
– Отчего же? Ты коверкала мне личную жизнь на протяжении всего нашего знакомства, разгоняла моих подружек, несла обо мне несусветную чушь и при этом... игнорировала меня, как пустое место. Мне казалось, я тебя терпеть не могу, но мне недоставало этих нелепостей, твоих вечно растрепанных чувств. Я только теперь понял, что старался выяснить, когда приезжаешь ты, и под это подгонял собственные приезды в Натане-Бей. Может, я уже тогда любил тебя или только шел к этому, но ясно одно – это было неизбежно. Слышишь, Растрепа?
117 
