Особенно,... 
202 
Так, например, на смотре в Баварии демонстрация восстановленных машин 30-х годов стала явным упреком в адрес современных прожорливых «люксов» Оказывается, раньше умели делать весьма экономичные машины, потреблявшие бензина раза в два меньше. А выставка в Париже старых «роллс-ройсов» и «бентли» прямо сопровождалась лозунгами о том, что в 1934 году заводы делали более надежные и менее шумные машины, чем сейчас.
Повышенным спросом среди коллекционеров пользуются довоенные спортивные машины БМВ и других заводов, любые «роллс-ройсы», выпущенные до 1934 года, архаичные «лорен-дитрихи», на одном из которых катался знаменитый Остап Бендер. В список редкостей входят «вартбурги» от 1902 до 1933 года. Однако главная мечта всех собирателей, их болячка и азарт — это «бугатти» любого года выпуска. Никто даже объяснить толком не может, почему именно «бугатти», а не «линкольн», например. Тут вроде даже какая-то тайна, своего рода мистика. За любой моделью «бугатти» коллекционеры гоняются, как за сказочной жар-птицей. А уж если достанут, то счастью их просто нет предела: машину покрывают лаком, лелеют, берегут, чуть ли не специальную охрану для нее нанимают…
Столь редкую машину создал итальянский инженер Этторе Бугатти, который работал во Франции. Талантливый конструктор и изобретатель получил 500 патентов за свои оригинальные разработки. Он умел строить мощные, высокоскоростные и красивые машины, поэтому объективный повод к погоне за его моделями есть.
За «бугатти-ройял» шведский коллекционер Ханс Тулин заплатил 10 миллионов долларов. Когда раритет был выставлен в Стокгольмском техническом музее, коллекционер из Лос-Анджелеса предложил за него 18 миллионов долларов. После отказа удвоил цену, однако швед не захотел расстаться с любимцем.
«Ситроен-2ЦФ» выпуска 1948 года сразу же был прозван «гадким утенком» — за сугубую рациональность конструкции, непритязательный дизайн и недорогие материалы. Однако эта двухцилиндровая машина с воздушным охлаждением была весьма популярной у туристов и рыбаков. Сейчас ее разыскивают по свалкам не только коллекционеры, но и технические музеи.
Конечно, спонсорами музеев по истории техники выступают люди не просто богатые, а очень богатые. В технических музеях Цюриха и Стокгольма можно увидеть автораритеты, которые были подарены тугими кошельками. Об этом говорят благодарственные этикетки.
В португальском городе Карамуло есть свой Автомобильный музей, и находится в нем около ста экспонатов. Все они, конечно же, вычищены до блеска, сверкают никелем и лаком и благоухают аристократическим ароматом старой кожи. Самой древней моделью Музея является «пежо», сработанный еще по образу и подобию своих современников — экипажей на конной тяге. Переднее сиденье этого уникального экспоната было сделано чуть повыше, чуть попроще и пожестче. Предназначенное для шофера, оно представляло собой глубокий, обшитый черной кожей диван, над которым величественно нависал монументальный балдахин.
Гид Музея доверительно расскажет посетителям, что нынешнюю стоимость этой модели нельзя определить даже приблизительно. Не уступает по сегодняшней стоимости «пежо» и другой экспонат Автомобильного музея, хоть он и моложе лет на двадцать. Это белый «роллс-ройс», который уже тогда, в 1911 году, имел ту характерную форму своего капота, которая в главных своих чертах сохраняется до наших дней.
Открытый «дарак» 1902 года, его ровесник «олдсмобиль», «де дьон бутон» — одна из самых редких машин, всевозможные «бугатти», «массерати», «минервы», «хотчкисы»… Все экспонаты просто ослепляют великолепием, словно снисходительно наблюдая за посетителями своими огромными зеркальными фарами.
Об этом Музее рассказал после своей поездки в Португалию журналист и обозреватель Игорь Фесуненко. И в числе достоинств Музея он назвал вдохновенно работавшего там экскурсовода Гильерме Гомеша (он же кассир, билетер и контролер). Каждый вопрос туристов о литраже или количестве цилиндров у автомобиля буквально приводил его в экстаз. Он обрушивал на посетителей обильную информацию с цифрами, датами, именами конструкторов, кубическими сантиметрами и лошадиными силами. А заодно и восхищался туристами, словно каждый пришедший в Музей сделал лично ему очень большое одолжение.
Чувствовалось, что он не просто отрабатывает свою зарплату, он просто горит на работе, увлечен ею, считает свое дело самым главным и нужным на земле. С восторгом Гильерме Гомеш рассказывал, что все экспонаты Музея находятся в отличном состоянии, на ходу и в любую минуту любую машину можно использовать по ее прямому назначению. Он и относился к Музею как к своему, постоянно повторяя: «наши машины», «в нашей экспозиции», «мы можем в любую минуту»…
202 
