Последние отзывы

  24  

Если почти во всем Сан-Франциско частные и многоквартирные дома стояли вперемешку, а порой и смыкались стенами, особняки Си-Клиффа отделялись друг от друга подъездными дорожками или узкими полосками лужаек, что создавало иллюзию простора. Лимузин начал вползать на бетонный пандус между штукатурчатым домом Майкла и соседней громадиной в итальянском стиле. Чиркнув брюхом по взгорбку, он остановился.

— Подождите здесь, — попросил Соломон, выбираясь с заднего сиденья. Шофер коснулся козырька черной фуражки в знак того, что понял.

Каменные плиты дорожки на аккуратном газоне образовывали эллипс, подводя к парадному входу. Соломон пересек лужайку, поднялся по узким ступенькам и позвонил. Темная, тускло поблескивающая, окованная железом дверь вполне могла быть дверью из старой церкви. Соломон ожидал, что вот-вот раздастся скрип или скрежет несмазанных петель, как в доме с привидениями, но открылась она совершенно бесшумно. Перед Соломоном возник крохотный альбинос, одетый в черное.

— Да? Что вам угодно?

Соломон не узнал дворецкого; должно быть, его наняли недавно. Альбинос заморгал белесыми ресницами и пристально посмотрел на Соломона, словно призывая великана не отводить взгляда от его розовой физиономии и кроличьих глаз.

— Соломон Гейдж к миссис Шеффилд.

Беловолосый мужчина обозрел Соломона:

— Вы получили приглашение?

— А мне оно нужно?

Дворецкий злобно нахмурился.

Соломон добавил:

— Я работаю на Дональда Шеффилда.

— А-а.

Альбинос посторонился и с поклоном пригласил Соломона в дом. Может, он и новенький, но знает, кто такой Дональд.

— Я сейчас выясню, расположена ли миссис Шеффилд принимать посетителей. Какое-то время назад она чувствовала себя… э… несколько несобранной.

Он произнес это слово так, будто оно было ему в новинку. Соломон догадался, что в последнее время Грейс Шеффилд часто чувствовала себя «несколько несобранной».

Дворецкий торопливо ушел. Соломон остался ждать в прихожей. Здесь все было так же, как в последний раз, когда он приезжал сюда со стариком Шеффилдом, за одним исключением. На стене справа висели три большие деревянные маски. В форме сплющенных мячей, с узкими прорезями для глаз и выпуклыми круглыми ртами.

— Соломон Гейдж, собственной персоной!

Он обернулся и увидел идущую по коридору Грейс. Ее бледно-голубой халат подметал пол, в одной руке она держала сигарету, в другой — бокал с мартини. Соломон подавил желание посмотреть на часы.

Шелковистые светлые волосы Грейс были зачесаны назад и закручены на затылке в узел, удерживаемый декоративной шпилькой.

Грейс Шеффилд всегда напоминала Соломону любимых актрис Альфреда Хичкока: Ким Новак, Дженет Ли, Грейс Келли. Светлые волосы, идеальная кожа, подтянутая фигура. Прекрасная дама, попавшая в капкан брака с распутным негодяем.

— Здравствуйте, Грейс. Как вы?

— Просто замечательно, милый. Еще чуть лучше, и меня можно будет упаковать в бутылку и продать.

Она сделала глубокую затяжку и пустила струю дыма к высокому потолку.

— Ты застал меня в разобранном состоянии. Я даже без макияжа.

— Вы всегда прекрасно выглядите, Грейс.

Она стрельнула в него глазами:

— Спасибо, Соломон. Ты просто молодец. Всегда найдешь правильные слова. Дон здорово тебя вышколил.

Соломон, и не подумав ей отвечать, указал на маски на стене:

— Новые.

Грейс состроила гримасу:

— Боже, просто ужас, правда? Майкл привез их черт-те откуда и настоял, чтобы они висели здесь. Я думаю, он пытается отпугнуть гостей.

— Они африканские?

— Так он мне сказал. Из Нигера.

Соломон представил себе карту Африки. Где находился Нигер, он точно не помнил — вроде к северу от Нигерии и к югу от Ливии и Алжира.

— Майкл был в Африке?

Грейс сделала последнюю глубокую затяжку и бросила сигарету на мраморный пол.

— Раздави ее за меня, дорогой. Я босиком.

Должно быть, она пьянее, чем ему показалось поначалу. Соломон поднял тлеющий окурок и отнес его в пепельницу, стоявшую на маленьком столике.

— О, я не это имела в виду, — сказала Грейс. — Достаточно было затоптать его.

— Пол мог бы попортиться.

— А мне, извини за грубость, насрать. Я устала от этого дома. Я живу как в музее. Большую часть времени я одна, если не считать слуг. И все эти старые картины, статуи и прочие Майкловы сокровища таращатся на меня.

  24