Особенно,... 
56 
Но разве не болит зуб, с которого слетела коронка? Этого он не знал. Он позвонил собственному дантисту, и тот ему объяснил, что все зависит от того, на чем держалась коронка. Если зуб, корень которого не был удален, мертв или если коронка держалась на имплантанте, больно не будет. Ну а что касается красоты, то сломанный зуб будет незаметен, если он коренной, а так оно, скорее всего, и было. Уже положив трубку, Вексфорд вспомнил слова Эффи Трой: Джоанна поставила коронки, потому что считала, будто зубы портят и старят ее.
Но сейчас зуб, должно быть, портит ее еще больше. А если она так и не обратилась к дантисту, то почему? Потому, что ее больше не волнует собственная внешность и она не чувствует боли? Она подозревает, что дантисты будут предупреждены, и не хочет привлекать к себе внимание? Или существует еще какая-то, более ужасная причина?
Пока поиски шли в Сейвсбери-Хаузе и Минфорд-Нью-Холле — особняках, окруженных обширными земельными владениями, в которые можно было легко попасть прямо с дороги, — Вексфорд отправился на встречу в школу «Хэлдон Финч».
Она тоже была крупной общеобразовательной школой, но считалась — по крайней мере, до прихода Филиппы Сикорски — более престижной, чем Кингсмаркэмская. Если у вас есть возможность, вы пошлете своего ребенка именно в такую. Известны случаи, когда чересчур заботящиеся об образовании своих детей родители специально селились по соседству со школой «Хэлдон Финч». Должно быть, у Джоанны Трой очень высокая квалификация и сама она сумела произвести особое впечатление, раз получила здесь работу, будучи такой молодой.
Был последний день четверти. В обед школа закрывалась, и ученики отправлялись домой на каникулы. Завтра никто уже не придет сюда посмотреть на украшенную белоснежными и серебряными игрушками рождественскую елку, стоящую на невысокой подставке в парадном холле. Из лифта вышел мужчина, не похожий ни на учителя, ни на родителя, ни, наконец, на школьного инспектора, однако он мог оказаться и тем, и другим, и третьим. Невысокий, худой, с рыжеватыми волосами, он был в джинсах и коричневом кожаном пиджаке. Вексфорда проводили наверх в кабинет директора. Да, он совсем иначе представлял себе женщину, которую пытался не называть «директрисой». Белокурые вьющиеся волосы, красивое лицо; ярко-красный маникюр, ярко-красная помада; юбка, может, и не настоящая мини, но колени едва прикрывает. Ей, высокой и гибкой, можно было дать лет сорок, в аромате, исходившем от нее, Вексфорд, разбиравшийся в духах хорошо, сразу узнал «Рому» Лауры Бьяджотти. Внешность Филиппы Сикорски, ее манеры и стиль беседы были далеки от стереотипа — как у большинства удачливых женщин нового тысячелетия.
— Естественно, я читала об исчезновении Джоанны, старший инспектор. Думаю, вы хотите расспросить меня об обстоятельствах, которые привели к ее увольнению? — Ее голос, вопреки ожиданиям, совсем не был аристократическим, напротив — в нем слышался сильный ланкаширский акцент. Еще один сюрприз. — Кстати, это может показаться вам интересным — здесь только что был человек по имени Колмен. Назвался частным детективом. Разумеется, я не могла его принять, ведь у меня была назначена встреча с вами.
— Думаю, это его я видел внизу. Его наняла бабушка пропавших детей.
— Понятно. Но вы, конечно, хотите поговорить о Джоанне Трой. Я работала здесь всего полгода, когда она уволилась, и, хотя с тех пор прошло уже пять лет, все еще не могу прийти в себя после того шока.
— Почему это, мисс Сикорски?
— В увольнении не было никакой необходимости, — был ответ. — Она не сделала ничего такого. Глупый мальчишка все вообразил или выдумал или что там еще. Я не знаю, почему. Адвокат сказал, что ребенок был на грани нервного срыва. А я ответила, что это чепуха и не верю я во все эти срывы. — Вексфорд про себя искренне с ней согласился, но вслух этого не сказал. — Вы хотите знать, что случилось. А вы слышали версию Уимборнов?
— Уимборнов?
— О, простите. Родителей Деймона. Мальчика зовут Деймон Уимборн. Вы, возможно, этого не знали. Если в общих словах, случилось вот что. Джоанна замещала заболевшего учителя по физкультуре. Она была со студентами на улице во дворе, девочки играли в нетбол, а мальчики, человек восемь, в теннис. Эта пара была у них где-то в обед. Она вернулась с ними в раздевалку, но пробыла там всего минуту или две. На следующий день мистер и миссис Уимборн заявились сюда, пыша злобой и яростью, и заявили, будто, по словам Деймона, Джоанна украла из его рюкзака двадцатифунтовую банкноту. Рюкзак висел на крючке, и, когда Деймон с другими мальчиками вернулся в раздевалку — все девочки уже были там, — он увидел, что мисс Трой копается в его рюкзаке. Он говорил, что она опустила в рюкзак руку. Конечно, это была очень неловкая ситуация. Я поговорила с Деймоном, он повторил то же самое. Уверял, что до него все дошло только дома, тогда он проверил деньги, и оказалось, что они исчезли. Я спросила его: ради всего святого, о чем ты думал, когда оставлял двадцатифунтовую банкноту в рюкзаке, висевшем в раздевалке? Но, конечно, это к делу не относилось. Я поговорила с девочками, которые находились там же, но никто ничего такого не видел. А потом мне уже пришлось поговорить с самой Джоанной.
56 
