Особенно,... 
164 
Журналисты начали вести свои репортажи, телекамеры нацелились вверх. Вот уже самолеты собрались делать фигуры высшего пилотажа: они выстроились в одну линию, затем разошлись, образовав две группы, и с воем устремились навстречу друг другу. Реактивные самолеты должны были пролететь на разной высоте, но очень близко друг от друга. А главное – не очень высоко над головами возбужденных пивом и алкоголем зрителей.
И вот сближение начался. Скорость нарастала, рев двигателей просто-таки оглушал. Форсаж… И вдруг…
Сначала никто не поверил своим глазам. Три самолета неслись на огромной скорости, но, не сумев выдержать дистанцию, зацепили друг друга. Один из них, перевернувшись в воздухе, стал стремительно падать на землю. Зрители не успели еще прийти в себя, а обломки истребителя уже упали рядом с почетной трибуной. Сначала раздался оглушительный грохот, а потом такой же страшный взрыв… На месте падения тотчас вспыхнул огромный огненный шар, продолжавший по инерции катиться. Зрители в панике бросились в разные стороны. От бушевавшего пламени в толпу летели горящие брызги бензина, раскаленные осколки взорвавшегося самолета. Море огня от разлившегося топлива охватило все взлетное поле, и сразу же черный жирный дым потянулся к небу.
Телевизионные камеры передавали репортаж о трагедии прямо с места события. Журналисты с ужасом говорили о криках и стенаниях людей, оказавшихся в жутком пекле и сгоревших заживо.
Оцепенение прошло не сразу. К такому исходу праздника никто не был готов. Никто даже предположить не мог, что может случиться такая страшная катастрофа. На аэродромном поле почти не было санитарных машин, врачей и вообще никакого медперсонала. А растерявшееся американское командование и местные энтузиасты ничем не могли помочь десяткам обгоревших людей.
Конечно, потом появились и санитарные машины, и врачи, и необходимые лекарства, но время было упущено. Для некоторых, как оказалось, навсегда. Раненых и обожженных людей развозили по местным больницам, которые вскоре оказались переполненными. И тогда санитарные машины с красными крестами отправились в другие города.
В первый день трагедии из 345 раненых в Рамштайне погибли 35 человек. На следующий день число жертв увеличилось до пятидесяти, в последующие дни от ожогов и ран скончалось еще несколько человек. Всего было семьдесят погибших. И сотни изувеченных, искалеченных, обожженных людей.
Воскресная трагедия на натовском аэродроме в Рамштайне вызвала взрыв негодования среди населения ФРГ. Состоялись многочисленные демонстрации, вспомнили предыдущие обращения и протесты, горячо обсуждались проблемы: «Есть ли необходимость в проведении таких массовых мероприятий, и кто в конце концов несет ответственность за возможную гибель людей?»
В ТОТ ДЕНЬ В АРМЕНИИ ПЛАКАЛИ ДАЖЕ КАМНИ…
Это страшнейшее для Армении землетрясение началось днем седьмого декабря 1988 года ровно в 11 часов 41 минуту. Сейсмические станции самой Армении и ряда близлежащих республик зафиксировали подземные толчки небывалой силы. Еще никто ничего не мог понять, что случилось, но вдруг в один момент прервалась телефонная связь армянской столицы с Ленинаканом, Спитаком и рядом других небольших городов и поселков. Практически замолчал весь север Армении, а это 40 процентов всей территории республики с населением в миллион человек.
Только через семь минут после начала землетрясения в эфире неожиданно заработала военная радиостанция. Радист, младший сержант Александр Ксенофонтов, открытым текстом (чего раньше в советской практике никогда не случалось) сообщил, что для населения Ленинакана срочно требуется медицинская помощь в городе много разрушений, нужны вертолеты для вывоза раненых. Это был настоящий сигнал SOS!
И снова, как и во время чернобыльской беды, официальные власти долго хранили молчание. Они пытались якобы осмыслить страшные сообщения и разобраться в ситуации, чтобы прежде времени не сеять панику. А беда между тем требовала не просто осмысления ситуации: нужно было срочно оказывать помощь раненым, разбирать завалы и освобождать погребенных под ними. Кроме того, тысячи людей остались без крова, воды и пиши, а на улице была зима. Только к вечеру радио вкратце сообщило о землетрясении в Армении. При этом не сообщалось ни о его масштабах, ни о количестве жертв.
Правда, следует признать, что первый самолет министерства обороны СССР вместе с военно-полевыми хирургами и лекарствами вылетел из аэропорта «Внуково» в тот же день. В Ереване военные медики пересели на вертолет и уже через два часа приземлились в Ленинакане. Садились поздно вечером и в полной темноте. Ни одного огонька внизу не светилось, и казалось странным, куда делся живой город, где его дома, улицы, площади, скверы? Но в городе не было электричества, как не было и ни одного целого дома! – вместо них курганы из красного туфа, щебня, бетона, кирпича, стекла и остатков мебели. Со всех сторон раздавались крики и стоны. С редкими фонариками на эти курганы взбирались мужчины, выкрикивая имена жен и детей и отыскивая своих потерявшихся родственников. Изредка в темноте виднелся свет фар машин «скорой помощи», которые подбирали раненых. Но куда их отвозить?
164 
