Последние отзывы

  9  

Но была и еще одна причина, по которой Уилсон Доун-старший не бросился на меня прямо в больнице. Подобный поступок, истолкованный как неподобающее поведение, мог ему серьезно навредить. В конце концов, Уилсон Доун был одним из руководителей крупного банка, и если бы он не сумел справиться с собой в общественном месте, кто-нибудь мог задаться вопросом, как он ведет себя, когда его никто не видит. Пошли бы разговоры (так всегда бывает), да и «Дейли ньюс» могла упомянуть о происшествии на своих страницах. Все это было плохо для бизнеса, и Уилсон Доун-старший сдерживался изо всех сил. Я хорошо понимал, почему он молчит, почему не набрасывается на меня с кулаками, и это пугало меня больше, чем вспышка самой необузданной ярости, ибо мне было ясно: когда-нибудь где-нибудь он даст волю своему гневу, и чем позднее это произойдет, чем дольше и дальше будет отложен неизбежный взрыв, тем хуже мне придется. Каждая минута не находящей выхода ненависти лишь еще больше укрепляла его решимость уничтожить меня и давала ему возможность обдумать и довести до совершенства план будущей мести. Несомненно, Уилсон Доун-старший это понимал и сумел удержаться от немедленной атаки, пообещав себе, что мое наказание будет в итоге куда хуже, чем простые побои.

Так оно и случилось.

Сейчас я часто спрашиваю себя, как Уилсон Доун пришел к такому решению. Было ли оно подсказано ему интуицией или привычкой просчитывать свои ходы на несколько шагов вперед? А может быть, тут имело место и то, и другое – превращение всеохватного, инстинктивного гнева в предвкушение всеохватного и полного торжества, радостного и горького одновременно? Этого я не знаю. Я никогда не спрашивал его об этом, да и зачем? В конце концов, действуя медленно и методично, ничего не оставляя и не пропуская, – одно за другим, фунт за фунтом, доллар за долларом, – Уилсон Доун таки сумел меня уничтожить. Под конец от меня прежнего мало что осталось, так что результат его усилий вполне соответствовал намерениям, а намерения эти были самыми решительными, ибо горе отца, потерявшего единственного сына, не имело границ.

Обычно люди чувствуют себя неуютно в обществе человека, убившего восьмилетнего мальчика. Можно ли их за это винить? Даже если они знают, что это был просто «несчастный случай, вероятность которого – один на миллион», все равно они не могут не спрашивать себя, почему жена ничего не сказала мужу о том, что у их гостя – аллергия на арахисовое масло? Что даже «одной молекулы» вполне достаточно, чтобы спровоцировать приступ? Или она все-таки предупредила его, а он забыл?… Хорошо известно, что большинство мужей склонны забывать подобные пустяки. Я и сам время от времени принимался гадать, не могло ли случиться так, что Джудит говорила мне, а я пропустил ее слова мимо ушей? Теоретически у нее была возможность предупредить меня, когда я звонил домой из Сан-Франциско. Но она ничего не сказала – я был почти уверен в этом. Вместе с тем я знал, что тогда я действительно очень устал, к тому же мне приходилось держать в голове сотни и сотни важных мелочей. Так может, Джудит все-таки сказала мне что-то насчет Уилсона – сказала походя, потому что это просто пришлось к слову? Сама она, правда, ни рапу не говорила, что предупреждала меня, но вдруг Джудит об этом просто не помнит? С другой стороны, трудно представить, как можно пропустить мимо ушей или забыть такую фразу, как «цепная реакция иммунной системы»? А разве не общеизвестен тот факт, что блюда тайской кухни часто содержат арахисовое масло? (Вот, например, выдержка из статьи, опубликованной в разделе городских новостей «Тайме» и посвященной гибели Уилсона Доуна-младшего: «… Несколько владельцев тайских ресторанов, с которыми связался наш корреспондент, подтвердили, что используют арахисовое масло в большинстве своих рецептов. Все они заявили, что в ближайшее время намерены включить в меню оговорку, снимающую с них ответственность за последствия в случае, если кто-то из клиентов страдает этим заболеванием, распространившимся в последнее время чрезвычайно широко и приобретающим порой достаточно острые формы».)

Возможно, кто-то подумает про меня: «Наверное, он напился». Это кое-что объясняет. Кто-то решит, что мы с женой в это время ссорились. Объяснений может быть множество. Другой вопрос – почему я ничего не слышал? Ведь ребенок задыхался, должен же он был издавать какие-то звуки, верно?… Так почему он ничего не слышал? Ответ прост, как апельсин: как раз в это время они с женой занимались сексом. «У этой миссис Уайет шикарный станок», – будут думать мужчины и хищно, с пониманием, щуриться. Не исключено, впрочем, что пока ребенок тщетно боролся за каждый глоток воздуха, я – убийца – валялся на полу с воткнутой в вену иглой. (Удивительно, как много юристов и адвокатов «подсели» на героин!) А может, я в этот момент выщипывал волосы в носу и слушал пластинку Армстронга – существенной роли это не играет. Главное, что смерть маленького Уилсона Доуна случилась в то время, когда я замещал его родителей. Следовательно, вся ответственность ложилась на меня одного. Билл Уайет, ты сделал это! Да, я. Ты преступник! Да, преступник. Ты совершил это, проклятый сукин сын!… Да, я виноват. Только я, и никто другой.

  9