11 
Незаметно ноги его повернули на юг, по направлению к бледному солнцу, которое силилось прорвать завесу серых туч, но напоминало лишь тусклую лампочку за бумажной ширмой. Погруженный в свои мысли, лейтенант Бартельми прошел улицу Энгьен. Если память ему не изменяет, начальница жила на следующей улице. Тут он замедлил шаги. А что, если она просто выставит его вон, сопроводив свои действия вместо приветствия хорошим ругательством? А что, если, стоя на коврике для вытирания ног, он вынужден будет как дурак звонить и звонить в дверь до умопомрачения? А что, если она уехала из Парижа и греет свои старые кости в каком-нибудь милом местечке, не таком сыром и не таком густонаселенном, она ведь теперь не любит людей… Да нет… ничего подобного. Лола Жост не раз повторяла всякому, кто был готов ее слушать, что она терпеть не может бесполезных перемещений в пространстве и всех этих вылазок, возможности для которых представляются во время коротких и длинных выходных, отпусков, субботних отгулов и праздничных дней. За одним исключением: начальница ездила в Сингапур, чтобы проведать своего сына и внучек. Но это делалось ради семьи, а отнюдь не ради экзотики. Нет, она никогда даже не говорила об этом отпуске, проведенном на экваторе. А расспрашивать ее было бесполезно.
«Она с нами справлялась, да-да, со всеми. А что касается перемещений в пространстве, то она совершила его, когда вынесла свое тело из маленького кабинета, чтобы никогда больше туда не возвращаться», - думал Жером Бартельми, поднимаясь по лестнице и не обращая внимания ни на лифт, ни на консьержа. Не так уж глупа была его начальница: она жила на втором этаже.
Рядом с ее именем красовалась медная кнопка, соединенная с механизмом звонка и вызывавшая неизвестно какую реакцию в цепи. Здесь, перед этой безликой дверью, больше всего напоминавшей обычную доску из клееной фанеры, Бартельми почувствовал, что душа уходит в пятки. У него подкосились ноги, и язык прилип к гортани, а между тем ему ведь придется что-нибудь говорить. До сих пор он только и делал, что вспоминал былую обиду. Неважное начало, но он все-таки позвонил. Несколько раз. Но ничего не произошло. Никакой реакции в цепи. Не повезло. Но вдруг, стоя на лестничной площадке, где приятно пахло жареным хлебом и воскресным завтраком, Жером Бартельми улыбнулся и вытащил из кармана мобильный телефон, о существовании которого совсем забыл, поддавшись внезапно нахлынувшей горечи. Конечно, номер начальницы был записан у него под именем Лола - фамильярность, позволительная лишь в пределах электронной записной книжки.
«Самое интересное, что ее зовут вовсе не Лола», - вспомнил лейтенант, нажимая на кнопки аппарата. Ее настоящее имя было Мария Тереза. И, конечно, оно подходило ей больше, чем Лола. Это было, пожалуй, единственным проявлением кокетства с ее стороны… Хотя иногда, когда она с сигаретой в зубах и скрещенными на груди руками усаживалась на подоконник у себя в кабинете и, подтянув юбку до колен, выставляла ноги (совсем недурные, принимая во внимание ее габариты) на всеобщее обозрение и начинала хриплым голосом, растягивая слова на швейцарский манер, рассказывать подробности дела, обводя комнату при этом своими умными глазами, - тогда Марию-Терезу Жост хотелось назвать Лолой.
Она ответила после пятого звонка, и сердце Бартельми подпрыгнуло. Как было здорово снова услышать этот строгий голос, хриплый от неумеренного курения, немного задыхающийся, но подавляюще властный.
- Алло, мадам Жост! Это Бартельми. Я стою у вас на пороге.
- А что тебе надо от моего порога?
- Э-э… я веду в этом квартале расследование вместе с Садовым Гномом и… я пришел, чтобы глотнуть у вас свежего воздуха и кофе, если таковой случайно найдется.
- Мальчик мой, прежде всего ты пришел, чтобы меня разбудить.
- Вы еще спите! В это время! Поверить не могу!
- Не вижу, кому, кроме тебя, это мешает.
- Ну, я просто хотел сказать, что сиесты не в вашем духе.
- Оставь свои извинения при себе, Бартельми. Он пришел выпить кофе! Две секунды - я только влезу в халат.
«Как легион под Колвези», - подумал лейтенант, прождав добрых пять минут. Наконец дверь открылась, и показалась Лола с отекшим и помятым лицом, ее «дружелюбный» взгляд обжигал, как хлыст. Халат Лолы походил на тот, в котором щеголял Кларк Гейбл в фильме «Унесенные ветром», но он по крайней мере выглядел теплым. Поскольку стало холодно, и все такое…
Бартельми уже пару раз бывал у начальницы. Она жила в скверной двухкомнатной квартирке со слишком большим коридором и слишком маленькой кухней, отделанной в спокойных зеленых и розовых тонах, которые несомненно помогали сохранять философское спокойствие, когда владельцы пиццерии на первом этаже начинали раздавать указания своим служащим в любое время дня и ночи. Он снял ботинки, надеясь завоевать этим доверие хозяйки, и последовал за ней в гостиную. Почти вся комната была занята огромным столом, раздвинутым во все стороны. На нем лежала доска, а на доске - пазл, при одном взгляде на который начинала болеть голова.
11 
