Особенно,... 
12 
Он шевельнулся, и Дивим Твар помог ему сесть. Элрик протянул длинную белую руку к мечу – как наркоман к своему жуткому снадобью.
– Ты передал ей мое послание? – спросил он, благодарно взявшись за рукоять.
– Да, – ответил трясущийся Мунглам. – И она согласилась. Ты оказался прав в своих предположениях. Телеб К’аарна настолько устал, что ей не составило труда уговорить его отдать ей ключ. А Никорн нервничал, опасаясь, как бы атака на замок не было предпринята, пока Телеб К’аарна не в силах этому противодействовать. Йишана сама отперла тот шкаф и отдала мне меч.
– Иногда и от женщин бывает какая-то польза, – сухо сказал Дивим Твар. – Хотя обычно в таких делах от них одни помехи. – Было очевидно, что Дивима Твара заботят не только насущные проблемы предстоящего штурма замка, но никто не спросил, что его беспокоит. Это казалось чем-то личным.
– Согласен, Владыка драконов, – чуть ли не весело ответил Элрик. Больное тело альбиноса быстро наполнялось энергией, наделившей его нездешней силой. – Настал час мести. Но помните, мы не должны причинить никакого вреда Никорну. Я дал ему слово. – Он твердо взялся правой рукой за эфес Буревестника. – А теперь пусть заговорят мечи. Я думаю, мне удастся призвать на помощь союзников, которые дадут работу чародею, пока мы будем штурмовать замок. Чтобы вызвать моих воздушных друзей, магическая фигура мне не потребуется.
Мунглам облизнул губы.
– Значит, опять колдовство. Говоря откровенно, Элрик, вся эта земля уже пропитана магией и населена подданными Ада.
Элрик прошептал на ухо своему другу:
– Это не подданные Ада, а честные элементали, которые во многих смыслах не уступают по силе демонам. Оставь свои страхи, Мунглам. Еще немного простого колдовства – и у Телеба К’аарны навсегда исчезнет желание мстить мне.
Альбинос нахмурился, вспоминая пакты, заключенные в древности его предками. Он глубоко вздохнул и закрыл свои исполненные болью алые глаза, а потом принялся раскачивать меч в руке. Он начал напевать низким голосом, похожим на завывания ветра. Грудь его быстро вздымалась, и некоторым из молодых воинов, тем, кто не был посвящен в древние традиции Мелнибонэ, стало не по себе. Голос Элрика был обращен не к человеческим существам, его слова адресовались невидимому и неосязаемому – сверхъестественному. В древнем напеве стали слышны слова-руны…
- Проклятого слушай волю:
- Пустырохочет ураган,
- Пусть Граолл и Майша с ревом
- Вихрем прочь несут врага!
- Плетью пламенного пекла,
- Песней черного клинка,
- Ласшааров скорбным стоном
- Взвейтесь, ветры, в облака!
- И быстрей лучей искрящих,
- И как бурь морских волна,
- И быстрей стрелы летящей
- Унесите колдуна![1]
Голос его срывался, зов разносился звучно и высоко.
– Майша! Майша! Именем моих отцов я призываю тебя, Владыка ветров!
И почти сразу же лесные деревья согнулись, словно чья-то огромная рука развела их кроны. Из ниоткуда раздался жуткий голос, похожий на рев бури. Все, кроме Элрика, который был погружен в транс, содрогнулись.
– ЭЛРИК ИЗ МЕЛНИБОНЭ! – Голос звучал, как раскаты отдаленного грома. – МЫ ЗНАЛИ ТВОИХ ОТЦОВ. Я ЗНАЮ ТЕБЯ. О НАШЕМ ДОЛГЕ ТВОИМ ПРЕДКАМ СМЕРТНЫЕ ДАВНО ЗАБЫЛИ, НО ГРАОЛЛ И МАЙША, КОРОЛИ ВЕТРА, ПОМНЯТ. КАК МОГУТ ЛАСШААРЫ ПОМОЧЬ ТЕБЕ?
Голос звучал чуть ли не дружески, но гордо, высокомерно, устрашающе.
Элрик полностью погрузился в транс, все тело его конвульсивно содрогалось. Голос, вырывавшийся из самого горла, срывался, а слова были незнакомые, нечеловеческие, противные ушам и нервам людей. Элрик кратко изложил свою просьбу Ветру-гиганту, и тогда снова раздался раскатистый голос:
– Я СДЕЛАЮ ТО, О ЧЕМ ТЫ ПРОСИШЬ.
И теперь деревья согнулись еще раз, а потом лес погрузился в тишину.
Кто-то из воинов чихнул, и это стало знаком для других – начался разговор, обсуждение.
Элрик долго еще оставался в трансе, наконец его загадочные глаза открылись, и он мрачно повел вокруг взглядом. На несколько мгновений на его лице появилось недоуменное выражение, а потом он тверже ухватился за эфес Буревестника и подался вперед, обращаясь к воинам Имррира.
– Скоро Телеб К’аарна будет в нашей власти, друзья, а это значит, что нам будут принадлежать и богатства дворца Никорна.
Дивима Твара пробрала дрожь.
– Я не так искушен в тайных искусствах, как ты, – тихо сказал он. – Но внутренним взором я вижу трех волков, ведущих стаю на бой, и один из этих волков должен умереть. Я думаю, моя судьба решена.
12 
