Последние отзывы

  18  

– Там для вас записка на столе, – сказал он, не поднимая глаз. – Дочь королевы Матильды вернулась из путешествия.

Данглар называл Камиллу не иначе как «дочь королевы Матильды» с тех давних пор, когда эта самая Матильда произвела на него неизгладимое впечатление своей красотой и умом. Он благоговел перед ней, как перед иконой, и так же почитал ее дочь Камиллу. Данглар считал, что Адамберг был недостаточно внимателен и предупредителен, как того заслуживала Камилла. И Адамберг прекрасно чувствовал молчаливое неодобрение своего зама, хотя тот по-джентльменски старался не вмешиваться в чужие дела. Сейчас Данглар молча упрекал его в том, что он не справлялся о Камилле уже больше двух месяцев. И особенно за то, что не далее как на прошлой неделе встретил его вечером под руку с какой-то девицей. Тогда они только молча кивнули друг другу.

Адамберг встал у Данглара за спиной и некоторое время смотрел на строчки на экране.

– Послушайте, Данглар, объявился один тип, который рисует на дверях квартир какие-то нелепые четверки. Если точнее, это было в трех домах. Один дом в Тринадцатом округе и два в Восемнадцатом. Я вот думаю, не взглянуть ли на них.

Пальцы Данглара замерли над клавиатурой.

– Когда? – спросил он.

– Да прямо сейчас. Надо только фотографа предупредить.

– Зачем?

– Ну, чтобы сфотографировать, пока люди их не стерли. Если еще не стерли.

– Но для чего? – недоумевал Данглар.

– Не нравятся мне эти четверки. Совсем не нравятся.

Итак, худшее было сказано. Данглар панически боялся слов «мне не нравится то, мне не нравится это». Полицейскому не должно что-то нравиться или не нравиться. Его дело работать и думать. Адамберг вошел к себе в кабинет и увидел записку Камиллы. Если он вечером свободен, она могла бы зайти. Если занят, то не мог бы он ее предупредить. Адамберг кивнул. Разумеется, он свободен.

У него сразу поднялось настроение, он снял трубку и вызвал фотографа. Тут в кабинет вошел Данглар, лицо угрюмое, но в глазах любопытство.

– Данглар, как выглядит фотограф? – спросил Адамберг. – И как его зовут?

– Три недели назад вам представили всю команду, вы каждому пожали руку, мужчинам и женщинам, а с фотографом даже поговорили.

– Может быть, Данглар, даже наверняка так и было. Но это не, ответ на мой вопрос. Какой он из себя и как его зовут?

– Даниэль Бартено.

– Бартено, Бартено, такое имя не сразу запомнишь. Так какой он?

– Можно сказать, худой, подвижный, беспокойный, часто улыбается.

– А особые приметы?

– У него крупные веснушки и рыжая шевелюра.

– Очень хорошо, замечательно, – сказал Адамберг, доставая из стола лист бумаги.

Он склонился над столом и записал: «худой, рыжий, фотограф…»

– Как, вы сказали, его зовут?

– Бартено, – отчеканил Данглар, – Даниэль Бартено.

– Благодарю вас. – Адамберг сделал приписку в памятке. – Вы заметили, что в команде есть один высокий болван? Я говорю «один», но, может, таких много.

– Это Фавр, Жан-Луи.

– Да, он. Что будем с ним делать?

Данглар развел руками.

– Извечный вопрос, – сказал он. – Будем перевоспитывать?

– На это уйдет лет пятьдесят, дружище.

– А что вы собираетесь делать с этими четверками?

– Если бы я знал, – вздохнул Адамберг.

Он открыл блокнот и показал ему рисунок Маризы:

– Вот какие они.

Данглар посмотрел и вернул ему блокнот:

– Там что-то случилось? На кого-то напали?

– Нет, только эти художества. Почему не пойти взглянуть? Все равно, пока у нас на окнах нет решеток, все дела отсылают на набережную Орфевр.

– Но это ж не значит, что надо всякой ерундой заниматься. Есть и другая работа, надо все подготовить.

– Я вам ручаюсь, Данглар, что это не ерунда.

– Это граффити.

– С каких это пор графферы разрисовывают двери квартир? Да еще в трех разных местах Парижа?

– Может, какой-нибудь шутник художник?

Адамберг медленно покачал головой:

– Нет, Данглар. Живопись тут ни при чем. Здесь что-то темное и гадкое.

Данглар пожал плечами.

– Знаю, дружище, – сказал Адамберг, выходя из кабинета, – все знаю.

По вестибюлю шел фотограф, пробираясь среди куч строительного мусора. Адамберг пожал ему руку. Его фамилия, которую назвал Данглар, внезапно выскочила у него из головы. Надо бы положить памятку в блокнот, чтобы всегда была под рукой. Но это завтра, а сегодня вечером его ждет Камилла, а Камилла важнее Бретонно, или как его там. Сзади его нагнал Данглар.

  18