42 
– Возможно, – сказал Адамберг. – Но все зависит от того, как на это посмотреть. Когда смотришь на вещи издалека, все кажется нормальным. А если подойти поближе и присмотреться, начинаешь замечать, что все вокруг более или менее чокнутые, на этой площади или на другой, где-то далеко или даже в нашем отделе.
– Я не согласен, – выкрикнул Фавр. – Только больной может выкрикивать на площади разную чушь. Пошел бы да вставил хорошенько, сразу мозги прочистятся. На улице Гэте любая шлюха за три сотни ноги раздвинет.
Послышались смешки. Адамберг спокойно оглядел присутствующих, и там, куда он смотрел, смех затихал, потом его взгляд остановился на бригадире.
– Я говорил, Фавр, что среди нас есть чокнутые.
– Послушайте, комиссар… – Фавр подскочил, краска залила ему лицо.
– Молчать, – оборвал его Адамберг.
Ошеломленный, Фавр рухнул на стул, словно его ударили. Адамберг немного помолчал, скрестив на груди руки.
– Я уже однажды просил вас думать, прежде чем говорить, Фавр, – еще медленнее заговорил Адамберг. – Прошу вас об этом во второй раз. У вас же есть мозги, так поищите их. А не удастся найти – отправитесь шутить с глаз долой, подальше от уголовного розыска.
Потеряв интерес к Фавру, он снова взглянул на план Парижа и продолжал:
– Этому Декамбре удалось разгадать смысл посланий С.Т. Все они взяты из старинных трактатов о чуме или одного личного дневника, где об этом рассказывается. В течение месяца С.Т. ограничивался описанием признаков этой болезни. Потом он пошел дальше и объявил о пришествии чумы в город в прошлую субботу, в «квартале Руссо». Через три дня, то есть сегодня, был обнаружен первый труп в доме, где были нарисованы четверки. Жертва – молодой владелец гаража, холостяк, серьезный человек, к уголовной ответственности не привлекался. Его нашли полностью раздетым с черными пятнами на теле.
– «Черная смерть», – раздался тот же голос, который спрашивал о причине смерти.
Адамберг различил застенчивого юношу с еще нежными чертами лица и большими зелеными глазами. Рядом с ним поднялась сердитая женщина с крупным лицом.
– Комиссар, – сказал она, – чума – чертовски заразная болезнь. У нас никаких доказательств, что этот человек умер не от чумы. А вы брали с собой четверых полицейских, даже не дождавшись заключения врача.
Адамберг задумчиво подпер голову кулаком. Это собрание, которое он созвал, чтобы сообщить чрезвычайную информацию, становилось своего рода притиркой с игрой мускулов и провокационными выпадами.
– Чума, – сказал Адамберг, – не передается при контакте с больным. Эту болезнь переносят грызуны, в частности крысы, инфекция передается человеку через укус зараженных блох.
Адамберг совсем недавно вычитал это в словаре.
– Когда я привел с собой четырех человек, – продолжал он, – было уже ясно, что человек умер не от чумы.
– Почему? – спросила женщина.
Данглар пришел на выручку комиссару.
– Объявление о приходе чумы было зачитано вслух в субботу, – сказал он. – Лорьон умер в ночь с понедельника на вторник, три дня спустя. Следует знать, что после заражения минимальный срок от начала болезни до смерти – пять дней, за исключением редчайших случаев. Значит, присутствие настоящей чумы надо сразу исключить.
– А почему бы и нет? Он мог заразиться раньше.
– Нет. С.Т. – настоящий маньяк. А маньяки не жульничают. Если он объявил чуму в субботу, он и заразит в субботу.
– Да, вероятно, так и есть. – Женщина немного успокоилась и села.
– Хозяин гаража был задушен, – сказал Адамберг. – А затем его тело вымазали древесным углем, конечно, для того, чтобы придать ему симптомы болезни и напомнить о ее названии. Значит, у С.Т. нет чумной бациллы. Это не какой-нибудь безумный лаборант, разгуливающий со шприцем в сумке. Он использует символы. Но очевидно, что сам он в них верит и считает себя очень сильным. На дверях жертвы не было четверки. Напоминаю вам, что эти четверки не угроза, а защита. Только тот, чья дверь чиста, поставлен под удар. С.Т. выбирает жертву заранее и защищает остальных жителей своими рисунками. Эта забота об остальных доказывает, что он убежден в том, будто сеет настоящую чуму. Значит, он действует не вслепую. Он убивает одного и защищает других, тех, кто, по его мнению, не заслуживает кары.
– Он считает, что убивает чумой, хотя сам душит? – спросил офицер справа. – Если он настолько верит в собственные фантазии, значит, он – настоящий шизофреник?
42 
