Лёгкий, ненавязчивый романчик 
124 
«Вот и мой автобус, — рассеянно произносит Берил. — Через полчаса у меня передача. Ну пока, не плачь, деточка, вытри глазки. Береги себя, милая».
Она вскакивает на подножку автобуса номер 25, ползущего по Виадуку в сторону Вест-Энда, и машет со ступенек, поднимаясь на второй этаж.
Мэри смотрит, как она усаживается на заднее сиденье и зажигает сигарету.
«Извини, — пожимает плечами Мэри. — Наверное, я не гожусь для этого мира». Так говорила ей когда-то бабушка, улыбаясь и гладя ее по щеке. И это означало одобрение.
Мэри медленно идет по несгибаемому железному мосту к станции «Холборн», балки которой светятся на фоне бледно-голубого неба, как рыбные кости. У разрушенного кирпичного входа с искореженной каменной облицовкой Мэри видит своего отца в форме цвета хаки, с офицерским ремнем и в кожаных крагах. За спиной у него винтовка «ли-энфилд». Он охраняет вход. Поправив фуражку над золотисто-зелеными глазами, он улыбается ей и посылает воздушный поцелуй:
«Здорово, малыш! Если появится офицер, сразу отойди. Я скажу, что ты спрашивала дорогу. Как мама?»
«Я слышала, что она уехала в Канаду вместе с королевской семьей».
«Это было бы на нее похоже. Но у нее есть и хорошие черты».
«Но я слышала, что королевская семья вернулась. Может, и мама с ними».
«А почему бы не спросить их самих, любовь моя? Они сейчас внутри. Потом скажешь мне, если что узнаешь». Он подмигивает ей и снова улыбается.
Мэри входит в просторный вестибюль, на покореженных железных балках которого полным-полно птиц. На мгновение к ней на плечо присаживается маленькая пустельга. Бетонное пространство вестибюля пусто, лишь у выходов на платформы торчат несколько носильщиков, а у билетной кассы за карточным столиком за чашечкой чая сидят король и королева. Когда она приближается, они глядят на нее. Король Георг очень худой, «худосочный», сказала бы бабушка, почти бесплотный, больше похожий на школьника, а жена рядом с ним — как маленькая пухлая кукла. Мэри кажется себе неуклюжей.
«Извините, что я не делаю реверанс. Меня неправильно воспитали».
«В любом случае, забавно, — говорит королева Елизавета. — Как поживает ваш папа? Хорошо?»
«Он сказал, чтобы я спросила у вас, вернулась ли моя мама из Канады».
Глядя через стол на мужа, королева кажется встревоженной. Король Георг складывает перед собой руки:
«Вашей матушки ззз-десь нет».
Мэри забыла о его заикании.
«Не утруждайте себя».
«Он помогал вытаскивать тела. — Королева Елизавета промокает рот изящной салфеточкой. — Бедняжка. Он никогда не отличался хорошим здоровьем. Я обвиняю во всем его брата. А как звали твою мать, дорогая?»
«Нелли Фелгейт. Это моя бабушка Фелгейт сказала мне, что мама в Канаде».
Король Георг достает пачку карт и начинает раскладывать пасьянс.
«Это его успокаивает. — Королева Елизавета смахивает со лба бисеринки пота. — Мы не знакомы с Фелгейтами, дорогая. Не так ли, Дейви?»
«Не припомню ни одного с тех пор, как вернулся из К-к-ка-нады».
Его жена многозначительно смотрит на него:
«Но мы не были в Канаде с начала войны».
«Это было еще до войны, — говорит Мэри. — Может быть, лет пятнадцать назад. Ну то есть, мне же не так много лет».
«Что ж, как вы видите, вашей матушки с нами нет. — Королева становится более резкой. — Она никогда не была замужем за твоим отцом. Официально. Он был солдатом. Сегодня здесь, завтра там. Ей следовало подумать об этом заранее. В отличие от многих других вам повезло, что миссис Фелгейт присматривала за вами. И дедушка тоже. Хотя они могли делать это и лучше».
«Вы ошибаетесь, — говорит Мэри. — То есть в том, что вы говорите, есть какая-то ошибка, потому что вы никогда бы не сказали так о моем дедушке, если бы знали его. Он говорил, что вы позорите нашу страну, что вас следует изгнать, а всю вашу собственность перераспределить!»
«Мы — дух этой страны, дитя мое! — Королева Елизавета гневно складывает ручки на круглом животике. — Постыдитесь!»
«Он говорил, что вы тупые сумасброды. Если бы для того, чтобы сохранить единство империи, нам была нужна монархия, мы бы вполне обошлись куда более дешевой, чем ваша!»
«Фелгейты были такими заурядными! — сердито фыркает королева. — Не лучше, чем Газали. Потомки морских пиратов. Отребье самого низкого сорта. Вам должно быть стыдно. Но мы к этому привыкли. Вы думаете, мы не читали, что о нас пишут в газетах? Но, как говорится, живи и давай жить другим. Тебя могли бы отправить в темницу. Да-да. Или насадить твою голову на копье, у Ворот изменников».
124 
