Последние отзывы

  213  

Опять эта пресловутая «Академия»... Ох, не хочется разбираться, а — придется.

— Ну и почему он шляется в компании бродячих артистов?

— Э-э-э... — Борг... смутился? Что за новость?

— Ну так?.. — Я усилил напор.

— Дело в том, что он... Как бы сказать помягче... Проштрафился.

— Каким образом?

— Да откуда ж я знаю? — огорченно воскликнул верзила. — Он у меня парень... вспыльчивый.

— Это я заметил.

— Наверное, подрался с кем или над наставником подшутил...

— И кто у него наставник? — невзначай поинтересовался ваш покорный слуга.

— Да тот Мастер, который письмо написал!

Кто бы сомневался! Представляю себе, как Рогар был доволен тем, что я по собственной инициативе пристал к компании Матушки. Ему ведь даже делать ничего не пришлось, чтобы...

— Эй, ты слушаешь?

— А?

Я так быстро запьянел? Кошмар. Сейчас начну плакать и жаловаться на судьбу... Нет, стыдно. Лучше полностью бессознательное состояние, чем пьяные слезы... И остатки горячительного летят в обожженное горло.

Несколько вдохов мир оставался прежним, но все же и он не смог устоять — пустился в пляс, смешав краски и звуки.

Я икнул, пробормотал что-то вроде «Спасибо за внимание... Заходите еще...» и повалился на спину...

* * *

— Ты собираешься вставать? — ласково, но требовательно спросил Гизариус.

— Умхмгм... — отвечаю, натягивая одеяло на голову.

— Я уже высказал Боргу свое мнение о неумеренном потреблении лекарственных средств. Тебе повторить?

— Нена-а-а... — блаженно протянул я.

Зелье доктора, помимо такого очевидного достоинства, как крепость, было наделено и чудесным свойством успокаивать мысли и чувства. Я спал без задних ног и выныривал из тумана сновидений лишь в те краткие мгновения, когда требовалось перевернуться на другой бок. Пожалуй, надо будет позаимствовать еще несколько таких фляжек... Или целый бочонок...

Гизариус, очевидно, без труда прочитал мои мысли, потому что строго и непреклонно объявил:

— Даже не думай: в ближайшее время ни капли не получишь! И так выдули месячную дозу за полчаса... Как еще сердце не прихватило...

— Какое сердце? — Я высунул наружу нос.

— Это же лекарство, а не выпивка! — Внушения продолжались.

— Знаете, иногда выпивка — действеннее... — глубокомысленно изрек ваш покорный слуга, откидывая одеяло и принимая более-менее вертикальное положение.

Доктор оттянул мне левое веко, потом проверил пульс.

— Вроде бы ничего непоправимого не произошло, — довольно заключил он, поднимаясь со стула, стоящего рядом с моей постелью.

— Конечно, не произошло, — подтвердил я. — Ну, выпил больше, чем следовало... С кем не бывает?

— Если бы ты себя видел в этот момент, зарекся бы пить, — усмехнулся Гизариус.

— Что, такое страшное зрелище? — вяло удивляюсь.

— Для меня — нет, — обрадовал доктор. — Я покойников, благодарение богам, видел в изрядном количестве.

— Почему сразу — покойник? — надулся я.

— В лице — ни кровинки и холодный как лед. — Пояснение заставило меня горько вздохнуть.

М-да, неприглядное зрелище. Наверное, пора бросать. Не умею пить — не следует пытаться. В каждом деле надо быть профессионалом, вы со мной согласны? Вот-вот, и я о том же. Конечно, можно нагулять жирку побольше и упорно тренироваться, но я вовсе не намерен становиться первым выпивохой в Четырех Шемах. Ничего крепче эля в рот брать не буду! Трезвая голова — непременный атрибут долгой и сравнительно безопасной жизни. Хотя... большую часть своих ошибок я совершил именно на трезвую голову...

Сказав, что на кухне заждались моего общества, доктор бодро утопал прочь, позволив мне побыть наедине с самим собой. Для начала следовало одеться: не представать же перед блестящим обществом в чем мать родила. Правда, Рианна уже имела возможность познакомиться со всеми подробностями моего голого тела, а для мужчин сей предмет был мало интересен в силу того, что давно и хорошо изучен на собственном примере.

Я фыркнул и покраснел, представив, как принцесса осматривала... Только не говорите, что она этого не делала! Делала, и еще как. Когда поняла, что я никоим образом не выкажу своего неудовольствия. Вполне могу понять: любопытство — худшая пытка на свете, и следует возблагодарить богов, поскупившихся отсыпать мне хотя бы этого горя...

Ремешок, повязанный шадд’а-рафом, все еще болтался на запястье. Непорядок. Долг уплачен и даже ПЕРЕплачен — достаточно кислых воспоминаний о том, чего не было! Теперь это всего лишь обрывок кожи..

  213