Хотя концовка довольно странная, как будто подразумевается продолжение. Но всё равно,... 
5 
Зенф допил свой бокал:
— Я-то точно балда: ведь я на машине приехал! Ладно, оставлю ее. Осчастливлю парковщиков, заплачу. Иногда это даже приятно, появляется ощущение собственной значимости. Парковщиков так редко радуют. Иногда мне их даже жалко.
— Парковщиков? Думаешь, они такие несчастные?
— Нет… А знаете что: если бы Штерна не подстрелили, я бы сейчас тут не разговаривал с вами.
Тойер почувствовал, что праздничное настроение как рукой сняло.
— Если бы моя жена не погибла, — буркнул он, — то и я бы тоже не здесь сидел. Что толку говорить о таких вещах? В жизни всякое бывает.
Зенф посмотрел на задний двор:
— Да, точно. Всякое бывает. Я тоже сказал себе так, когда мой отец умер с голоду в кабинке клозета.
— Ведь врешь!
— Точно, наврал. Ради красного словца. Раздался грохот взрыва. Тойеру показалось, что он расслышал, как звякнула посуда в буфете:
— Что это было?
— Новый год, — равнодушно констатировал Зенф. — Примите мои поздравления.
Тойер рванул дверь в коридор, чтобы, проявляя чудеса героизма, спасти из ада хотя бы своих дам. Явно это дело рук Хафнера! И тотчас услышал:
— Ну, это только начало! Вот сейчас шарахнем так шарахнем! Внимание!
Хозяин дома поспешил вернуться на кухню.
Корнелия лежала в постели, но ей не спалось. Было часа три, а может, и больше. Сердце бешено колотилось. Прежде с ней так бывало, когда родители куда-нибудь собирались. Как только в замке поворачивался ключ, наступал покой. Теперь же родителей никогда не будет дома, не важно, тут отец или нет. Отчего же ощущение покоя не приходит?
Она попыталась отвлечься от горьких мыслей. Как там все было? В той задаче, которую учитель математики задал маленькому Гауссу, а юный гений тут же нашел формулу? Суммировать все натуральные числа от единицы до ста… Половину такого ряда чисел умножаем на единицу плюс общее число… То есть сто с… Нет…
Нет, не помогло, сна ни в одном глазу.
Она села за письменный стол, чувствуя холод, но она и хотела мерзнуть. Достала из ящика свой дневник и открыла его.
30.12
Сегодня я бродила по берегу моря, тренировку прогуляла. Домой возвращаться не хотелось, кто знает, может, он привел домой Беату.
…Нет, кажется, так: сумма каждой пары слагаемых, которые одинаково отстоят от концов ряда, равна сто одному, а таких пар в два раза меньше, чем слагаемых. Выходит, что искомая сумма равна…
Дальше вычислять ей расхотелось, и она взялась за ручку. 1.1.2004
Я хочу умереть, — написала она красивыми готическими буквами.
Я хочу умереть, — повторила она фразу мелкими обыкновенными буковками-карликами, вдавленными в бумагу.
И еще раз — размашисто, с наклоном — врачебным почерком: Я хочу умереть.
В четыре ушел последний гость, Хафнер, если слово «ушел» применимо для описания его заплетающегося ковыляния. Пьяненький Тойер лежал в постели и, полусонный, полуприкрыв веки, смотрел, как раздевается Ильдирим.
— Не прикидывайся, я знаю, что ты подглядываешь, — хихикнула она. — Но голышом я все равно спать не лягу: поясница болит. Надену ночную сорочку, и ты залезешь на меня, как это делали в пятидесятые.
Произнесла она это без подтекста, но Тойер почувствовал обиду: ведь он был дитя пятидесятых. Хуже того: родился 3 февраля 1949 года в клинике «Салем», чудом избежав щипцов.
Ильдирим рухнула на постель, очевидно, забыв про осторожность, и у нее вырвался тихий стон, тронувший комиссара.
Она прижалась к нему:
— Неспокойно на душе. У Бабетты высокая температура. В пятницу все врачи заняты до предела, а в неотложке на Эппельхеймер, по-моему, работают одни урологи-неудачники. Явится вот такой со стетоскопом прослушивать легкие.
— Они ведь ничего в легких не смыслят. — Тойер уже почти спал.
— Верно, Йокель. Блестящая мысль! Это я и имела в виду. Что не их профиль. — Тут она ласково погладила его глупую голову.
Хорошо…
— Ближайшие дни должны быть спокойными, — шепнул он. — Мы все вылечим…
Дальнейшие обещания он прошептал на ухо своей подружке, нет, он не повторит ошибки, которую совершил на Рождество, он не заснет, когда она с ним разговаривает, она ведь знает, что он засыпает тогда, когда говорит сам, а это совсем другое дело… Он увидел, как медведи и дикие кабаны вместе бурно празднуют Новый год, а одна свинья надела красные кружева и выстукивает копытцами чечетку под лихую песенку, которую распевает марабу во фраке из серых перьев…
5 
