Последние отзывы

  115  

– Шампанского! – возмутилась Мари-Анжелина. – Когда Альдо находится между жизнью и смертью!

– Он не выздоровеет быстрее оттого, что мы станем пить одну воду. Нам нужны конструктивные мысли, а для меня в этом деле шампанское почти так же незаменимо, как молитвы! Мы выпьем и за его здоровье. Впрочем, я уверена, что он выкарабкается.

И, опершись на руку Адальбера, неукротимая старая дама направилась в столовую. И никто не видел, что на глазах у нее блестели слезы...

Что касается Лизы, то, когда она назавтра во второй половине дня переступила вместе с Адальбером порог палаты в клинике профессора Дьелафуа, ее глаза были сухими, но встревоженными. Встретившая их старшая медсестра оказалась очень милой, по-матерински заботливой и толковой. Для начала она пригласила их в свой кабинет, где предложила Лизе сесть и угостила ее сигаретой.

– Вы думаете, мне необходимо ободрение? – прошептала та, неуверенно оглядываясь кругом.

– В этом нуждаются все и всегда. Жар спал. Но еще недостаточно, больной пока слаб и находится в состоянии, близком к бессознательному. Сегодня профессор настроен более оптимистично, но, когда речь идет о таком... внушающем беспокойство случае, как этот, я имею обыкновение предлагать родным, пришедшим в клинику, сделать передышку между улицей и палатой. Это позволяет им войти к больному более спокойными, а я успеваю... изменить их поведение и внешний вид, потому что надо же думать о том, какое впечатление они произведут на того, кого пришли повидать.

– О чем вы? – переспросил Адальбер.

– О том, что залитое слезами лицо, растрепанные волосы, преждевременный траур производят на больного тягостное впечатление. Слава богу, к вам это не относится, – прибавила сестра, повернувшись к Лизе и с улыбкой рассматривая костюм из черного бархата и бледно-голубого шелка, в котором княгиня выглядела такой элегантной: тюрбан из обеих материй плотно закрывал ее голову, позволяя увидеть надо лбом лишь корни темных волос.

– Мадам выглядит... безупречно!

– Вы не преувеличиваете? – со смехом произнес Адальбер.

– Нисколько! Одна моя больная на другой день после операции упала в обморок при виде черной сутаны священника. Это был друг, пришедший ее навестить, но она-то думала, что он явился ее соборовать! А теперь можете идти!

Вслед за сестрой Лиза с Адальбером прошли по пахнущему воском и дезинфекцией коридору, в конце которого виднелась застекленная дверь, ведущая в сад. Медсестра открыла дверь и отошла в сторону: перед ними был Альдо.

Лежавший на спине с вытянутыми вдоль тела руками в безупречно заправленной постели Морозини казался еще выше, и вид у него, с этим восковым, несмотря на загар, оттенком кожи, с побледневшими губами и закрытыми глазами, был довольно жалкий. Лиза села на стул, стоявший у изголовья, и взяла в свои дрожащие руки большую смуглую руку мужа, потом взглянула на стоявшую в ногах кровати медсестру.

– Он может меня услышать? – спросила она.

– Не знаю. Сегодня утром князь очень метался, но сейчас успокоился.

– Может быть, он уснул?

– Вряд ли...

В самом деле, неподвижное лицо дрогнуло. И в то же время рука, которую держала Лиза, напряглась. Стиснув ее покрепче, Лиза наклонилась к мужу.

– Не тревожься, мой дорогой, – прошептала она. – Я здесь, рядом с тобой. Это я, твоя..

Лиза не успела договорить. Морозини открыл глаза и обратил к ней мутный, бесцветный взгляд. В то же время все его тело содрогнулось. Она почувствовала, как муж вцепился в ее руку.

– Таня! – слабо выдохнул он. – Вы здесь, Таня?

Лиза так резко отшатнулась, что чуть было не упала, и вырвала руку, словно пальцы Альдо ее обожгли. Ей стало нестерпимо больно, она бросилась к побледневшему Адальберу.

– Уведите меня отсюда!.. Уведите поскорее...

– Вам плохо, мадам? – забеспокоилась медсестра. – Пойдемте со мной!

– Нет... Нет, спасибо! Я только хочу уйти... Немедленно!

Казалось, Лиза вот-вот упадет. Адальбер взял ее под руку, чтобы увести из палаты, в которой осталась медсестра, усадил в одно из плетеных кресел, расставленных у застекленной двери, взяв ее ледяные руки в свои, принялся растирать. И одновременно пытался вывести молодую женщину из состояния транса, в которое она впала. Но она ничего не видела и не слышала. Все ее тело дрожало, и он понял, что после всего, что ей пришлось вытерпеть, это испытание оказалось последней каплей, переполнившей чашу страданий. И тогда он решительно, хотя сердце у него сжалось, влепил Лизе пощечину, в то же время Моля о прощении.

  115