Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
25 
– Испугаться? Вижу. Тебя держит нечто, посильнее любого страха. Чувство долга, верно? Я угадал?
Не отвечаю, но мой ответ г’яхира не интересует. Шан-Мерг думает о чём-то другом. Думает примерно минуту, потом встаёт и медленно начинает обходить стол, бормоча себе под нос:
– Как всё не ко времени… Не к месту… Парень – всё, что у меня имеется, но достаточно ли того, что под рукой? Впрочем, выбора нет…
– А меня учили, что Выбор есть всегда. Нужно только рассмотреть все Пути, ведущие с Перекрёстка, – как всегда, не подумав, блещу вбитыми в голову истинами. Мужчина останавливается совсем рядом со мной и проводит рассеянным взглядом по стене комнаты.
– Очень может быть… Ну, если ты СМОЖЕШЬ сделать Выбор за меня… Сделай его!
Сильные пальцы властно впиваются в мои волосы.
– Эй, что Вы… – успеваю только возмущённо открыть рот, а в следующее мгновение…
Комок чужого дыхания втыкается в моё горло, и я едва не захлёбываюсь жарким и странно сухим ветром. Ветром, несущим на своих крыльях последний вздох Шан-Мерга…
…Потом было многое. Несколько бессонных суток наедине с мёртвым телом. Песни песка – то вкрадчивые, то угрожающие. Дочери Йисиры. «Белая Фаланга». Долг, который требовал оплаты и был уплачен. Мной.
Многое было. Но в одном я совершенно точно завидовал Шан-Мергу: ему повезло Уйти, Оставшись. Хотелось бы верить, что и мне когда-нибудь удастся такое…
…Песок пустыни всхлипнул в последний раз и умолк, прячась в тайниках памяти. Я посмотрел на склонившегося в глубоком поклоне убийцу.
– Ступай! Если через минуту твои следы не остынут на пороге этого дома, я возьму своё обещание обратно!
– Как прикажете, Карающий9! – ему не понадобилось и вдоха, чтобы, подхватив орудие своего труда, исчезнуть в коридоре.
– Вы закончили здесь, почтенный Лаймар? – обращаюсь к кудеснику, который за всё время моей беседы с кихашитом не проронил и звука.
– Да, вполне. Что Вы хотите предложить?
– Спуститься вниз и поговорить. Согласны?
– Я могу отказаться? – лёгкая усмешка.
– Можете. Но лучше не надо. Считайте это… дружеским советом.
– Что ж… – маг вздохнул. – Если позволите, я присоединюсь к Вам через несколько минут.
– Буду ждать, – я выделил голосом слово «буду» и оставил Лаймара отдавать последние указания совершенно растерянной женщине.
Придёт или не придёт, вот в чём вопрос. Что помешает магу сбежать? Да ничто. Есть два ручных зверька, которые – если дать им волю – охотно управляют своим хозяином. Любопытство и совесть. С дурными наклонностями первого из них я уже кое-как справился, а второй… Не менее опасный противник, кстати. И главная его черта: никогда не прячет оружие в ножнах. Клинок может отодвинуться, прижаться плотнее, взрезать кожу или печально просвистеть рядом, но полоса серой стали никогда и никуда не исчезнет. Вы сражались со своей совестью? И кто победил? Только не лгите, а скажите откровенно… Молчите? Вот и я тоже… Лучше промолчу.
Впрочем, меня устроит любое развитие событий. Если Лаймар сбежит, его вина не нуждается в подтверждении. Если не сбежит, получу ответы на интересующие меня вопросы. Как ни крути, а в выигрыше всё равно я! Приятно, фрэлл подери…
И всё же, он пришёл. Спустился по лестнице – не шибко спеша, но и не особо медля: как человек, закончивший все срочные дела и теперь могущий совершенно осознанно уйти на покой. Э нет, дорогой мой, не так скоро!
Расположившись напротив, маг положил ладони на стол, чем несказанно меня повеселил: такой жест у караванщиков Южного Шема означает открытость помыслов вкупе с готовностью принять судьбу, какой бы она ни была. С трудом сдержав улыбку, я осведомился:
– Сколько времени Вы выделите на беседу, почтенный?
Лаймар недоверчиво нахмурился:
– Разве не Вы устанавливаете правила?
– Правила чего? – хлопаю ресницами, словно девушка на первом свидании.
– Правила… – маг на несколько вдохов замолкает, а потом – видимо, придя к определённому выводу, зло щурится: – Даже то, что Вы отсрочили мою смерть, не даёт Вам права издеваться надо мной, пока я жив!
– Издеваться? Ещё и не начинал! – демонстрирую самую мерзкую из своих улыбок, чтобы миг спустя продолжить уже предельно серьёзно: – Мои права и обязанности простираются куда шире, чем Вы можете себе вообразить, почтенный. Честно говоря, я и сам не представляю себе их границ… Не хочу представлять. Ваша жизнь и Ваша смерть меня не интересуют. Ни в каком разрезе. Возможно, это Вас огорчит, но я больше обеспокоен совсем другими вещами.
25 
