и читается легко. 
20 
И первым на провокатора – когтями в морду. Словно крючьями. И все вокруг стоящие – на провокатора. Рви его!
И разорвали бы.
Но протянул Холованов руку:
– Стойте! Если виноват гражданин, так не терзать его, аки барс свою жертву терзает, но доставить куда следует! Разобраться, с кем связан, кто его подослал, кто его подучил провокационные вопросы задавать, кто ему деньги платит. Рвать сорняк, так с корнем! И вообще. На чью мельницу воду льете, гражданин!? Приказываю! Рядом с ним стоящие, сомкнуть кольцо! Чтоб ни один волос с его головы не упал. Сейчас завершим митинг, я этого субчика сам на своей машине доставлю куда следует.
Сомкнулись вокруг наглеца передовые сознательные рабочие. Стеночкой в четыре стороны. Квадратом непробиваемым. Коробочкой.
– Советский суд вынесет вам меру. Только кто вам, гражданин провокатор, сказал, что Настя Стрелецкая разбилась?
А он, с мордой изодранной, эдак надменно подбоченясь:
– Да вся Москва говорит!
Тут уж к нему бросились со всех сторон: бей гада!
Но те, которые вокруг наглеца коробочкой, проявили сознательность – прикрыли.
И Холованов толпе:
– Нельзя его убивать! Убивая провокатора, мы тем самым мешаем следствию. И еще: вот кричите все, а ведь и среди вас есть такие, которые поверили слуху, что Настя Стрелецкая разбилась. Я вам, товарищи, честно признаюсь, тоже грешен. Наслушался всяких разговоров и сам нос повесил. Хорошая девушка. Да многие же ее тут знают. И я ее знаю. Прыгали вместе. Потому как услышал про смерть ее, приуныл. А она в это время выполняла ответственное правительственное задание. Не могу сказать, какое. Тайна государственная. Но верю, что скоро наградят ее. Самым что ни есть важным орденом. А вчера аэродромом иду, и что вы думаете? Настя Стрелецкая с парашютом – навстречу. Ты ж, говорю, разбилась, а она смеется!
Молчит цех. Молчит, в тысяче глаз укор: провокатора мы разорвем в клочья, если будет на то ваша воля, товарищ Холованов. И вам бы самому первым на провокатора броситься и застрелить его. Чтоб народ не мутил. Но обманывать нас не надо. Сами видели: разбилась девка. И знали ее тут в этом цеху многие. Провокатора убить – ваше право, товарищ Холованов, а врать народу не к лицу. Даже полярному герою.
– Ладно, – Холованов говорит. – Москва слезам не верит и словам не верит. Знал, не поверите. Потому Настю Стрелецкую с собой привез. Настюха, а ну иди в цех родной. Покажись народу.
И вышла Настя.
Ахнул цех единым ахом.
Заорал народ, затопал, руками заплескал.
– Настюха! Ты ли это? Н-Настенька! Настась Андревна, гордость ты наша парашютная! Краса ненаглядная! Загордилась, в цех родной не показывается! Вот она! Глядите на нее! А ведь что гады болтали!
Хохотали и хлопали. Хлопали и хохотали. А тетки дородные, так те и заплакали: дурочка она и есть дурочка, сейчас спаслась, так в следующий раз разобьется. Дурочка поднебесная, а все одно жалко.
А Холованов руку вскинул:
– Товарищи! Вот вам пример коварства вражьего: «Вся Москва говорит». А вы уши развешивайте! А вы верьте больше! Где ж наша бдительность революционно-пролетарская? Когда враг открыто говорит, возмущаетесь все. А если тот же враг по трамваям в уши шепчет, так слушаете. Правду говорю?
– Правду, – дружно согласились.
– Этот мерзавец вам тут шептал, а его никто не остановил, никто ему язык не вырвал!
– Да мы его, товарищ Холованов, впервой видим! Не наш он.
– Значит, заслан! Держите там?
– Держим! – ответили сознательные рабочие в тридцать глоток.
– Наш революционный долг – не допустить, чтобы такие молодчики, как он, наши головы дурили. Наш долг – провокаторов и шептунов – к стенке! Ведите сей же час его в мою машину. Да стерегите. Вместе куда следует доставим.
– Доставим! – тридцать глоток ответили.
– А вам всем, дорогие товарищи рабочие завода «Серп и молот», советские парашютисты просили передать пламенный привет прямо из-под самого из поднебесья!!!
4
В машину водитель дверку открывает. Холованов с Настей на заднее сиденье садятся. У Холованова в руках «Лахти Л-35» – на провокатора наставлен. Повязан провокатор ремнями брючными, веревками, цепями – всем что под руку попалось, в ноги Насте и Холованову брошен. Подножки автомобиля – сознательными рабочими облеплены. И вторая сзади машина ими же перегружена. Для охраны.
Выехали с завода без труда – в честь приезда Холованова милиции было много – толпу оттеснили, машины пропустили.
20 
