Последние отзывы

  49  

– Вряд ли ты из него что-нибудь вытянул бы. Интересно, так ли этот парень глуп, как кажется?

– Поживем – увидим! Все может быть...

* * *

Горный поезд, связывавший Ишль с Аусзее и Штайнах-Ирднингом, остановился на станции Гальштат уже в сумерках, и полдюжины пассажиров, в том числе и Морозини с Видаль-Пеликорном, пересели на катер, чтобы переехать вместе со снаряжением и багажом на другой берег озера. Друзья прихватили с собой все необходимое для рыбалки, для прогулок в горах и даже для живописи. Рисовальные принадлежности были приобретены в последний момент по инициативе Альдо. Неплохой график, он подумал, что акварельные краски и прочие там угольные карандаши могут стать отличной маскировкой, если им надо будет какое-то время провести на наблюдательном посту.

Кроме всего этого, друзья купили грубые, подбитые железом ботинки, шерстяные свитера, толстые носки, но все-таки, тщась нарядиться в духе местного колорита, не решились на штаны со шнуровкой и на подтяжках. Адальбер, со своей стороны, не устоял перед широкой накидкой с капюшоном и зеленой шляпой с перышком, которая, по мнению Альдо, делала его похожим на подвыпившего эрцгерцога.

– Как жаль, – добавил он, – что у тебя нет времени отпустить усы, а то сходство было бы полным!

Служащий маленькой станции помог им донести багаж до катера, который уже раздувал пары. Освободившись от забот, Альдо облокотился на парапет палубы и целиком отдался любованию грандиозным и суровым пейзажем. Восемь километров длиной и шириной в два, озеро Гальштатское словно украдкой пробиралось между высокими темными скалами, чтобы, достигнув Дахштейна – самого высокого в Верхней Австрии горного массива, на вершинах которого и летом не таял снег, – омыть его крутые отроги. В конце этого бессолнечного дня картина была величественной, но мрачной: черные грани гор отвесно уходили в свинцовую воду. Вдоль противоположного берега раскинулась деревня, цепляясь за неприветливые склоны, голые и бесплодные, над почти черной полосой лесов.

По мере того как катер приближался к Гальштату, чье перевернутое отражение теперь виднелось в зеркале озера, деревня, которая издали казалась приклеенной к скатам и елям, вырисовывалась теперь, как горельеф с выступающими точками – колокольнями церквей. Их было две, соперничающих, но снисходительных друг к другу: одна, остроконечная, удлиненная протестантская кирха у самой воды, и другая – коренастая и увенчанная напоминавшей маленькую пагоду башней старого католического храма, стоящая чуть повыше. Вокруг, прижавшись друг к другу, как куры на насесте, теснились красивые старинные дома, где кроны темных деревьев, широко расходясь, накрывали фасады с балконами, посаженными на каменные основания... Верх живописности, водопад Мюльбах, низвергал свою белую пену прямо в центре селения.

Зачарованный Альдо вспомнил слова Адальбера, произнесенные накануне вечером: «Необычайное, чудесное место, совершенно вне времени...» Именно так! Впечатление, будто попал в волшебную сказку! Где тут могут скрываться «приятели» старика Иозефа?

Особое внимание князя привлек один из домов, самый дальний: его старые стены, казалось, вырастали из темной воды и еще хранили остатки укреплений. Хотелось рассмотреть его как следует, но единственным биноклем завладел Адальбер...

Когда они наконец высадились на берег, Морозини увидел, что, кроме маленькой площади, расчищенной, чтобы обеспечить доступ к протестантской церкви, среди этого странного нагромождения домов не было ни единой улицы. Дома вырастали один над другим на маленьких – естественных или искусственных – террасках и связывались между собою лестницами, сводчатыми проходами и аркадами. Селение не могло не привлекать художников и любителей романтики. Здесь было как минимум три постоялых двора, и Адальбер выбрал тот, что носил имя «Зееауэр». Поскольку Видаль-Пеликорна уже видели накануне, а теперь он привез нового клиента, прием ему был оказан весьма почтительный. Друзьям отвели две лучшие комнаты, обе – с балконами, позволяющими наслаждаться чудесным видом на озеро. Однако Георг Браунер и его жена Мария, содержавшие постоялый двор, заранее извинились перед новоприбывшими: завтра здесь празднуют свадьбу, и господам иностранцам, очень может быть, не удастся и глаз сомкнуть. Не лучше ли будет, если они согласятся принять участие, в празднике?

– Замечательная идея! – сказал Альдо. – Уж наверняка на этой свадьбе будет повеселее, чем на той, где нам довелось присутствовать в последний раз, – добавил он, вспоминая о роскошном, но абсолютно нелепом бракосочетании Анельки Солманской с беднягой Эриком Фэррэлсом.

  49