Последние отзывы

  16  

Суть действий сопроводителя состоит в постоянном наблюдении за окружением и сравнении увиденного, услышанного, прочувствованного с воспоминаниями о том, как все выглядело вчера, десяток и сотню посещений назад. Конечно, если в самый первый раз тот же купец мялся и жался или лебезил, выторговывая снисхождение, а потом успокаивался, уверившись, что больше какого-то предела податями его не обдерут, трудно принять за образец и первую, и вторую, и даже третью встречи. Сопроводитель нарабатывает опыт постепенно: при поступлении на службу он знает только то, чему его научили наставники, а в расцвете сил способен за несколько минут составить представление о совершенно незнакомом месте и населяющих его людях. Пусть не полное и не проникновенное, но достаточное, чтобы уберечь Ведущего от какого-либо вреда.

Что же касается улиц, все намного сложнее. Прохожий с перекошенным от злости лицом не обязательно что-то злоумышляет, а притулившийся у стены нищий вовсе и не спит, как может показаться на первый взгляд. Впрочем, со временем я бы выучил назубок и все местные особенности, но… Зачем? Второй раз в Сальных кварталах мне побывать не доведется. И потому, что слишком мало времени осталось носить камзол сопроводителя, и потому, что еще одной глупости, подобной вечерней, допущено не будет.

– А правда, ваш брат ни жары, ни холода не боится? – встрял в разговор долговязый.

– Правда.

Опять же с целым возом оговорок. Но героев, равных мне, в понимании вопрошающего, конечно, найдется мало.

– И голыми руками может, скажем, с волком справиться?

– Может.

Хотя и не полезет без особой надобности сопроводитель без оружия в пасть ни к волку, ни к другому зверю, особенно двуногому.

– И…

– Тебе заняться нечем, Еме? – грустно спросил командир, и пыл патрульного резко поуменьшился.

Жара, холод… Их не нужно бояться, пока твое тело напичкано изнутри и снаружи странно пахнущими и еще страннее действующими зельями и притираниями. Благодаря трудам Цепи одушевления о сопроводителях и впрямь ходят легенды, но без своих хитрых уловок мы самые обычные люди, не сильнее и не выносливее простых пехотинцев. А стоит лишь перестать пользоваться снадобьями Гирма, и…

Мрачная картинка, возникшая в воображении, заставила меня содрогнуться. Ведь какая-то пара недель, самое большее месяц, и я лишусь всех чудесных свойств, к которым привык, как к родным. Что тогда? Нет, беспомощным младенцем не стану, разумеется, но прежний отпор противникам дать уже не смогу. Кому тогда буду нужен? Разве что городской страже. Вот только староват я уже, чтобы начинать с низов. А если вспомнить, что юнцы любят задираться по поводу и без, становится совсем печально. Надо срочно за что-то цепляться или… Или хотя бы остатки могущества потратить с толком.

Очередной открывшийся взгляду переулок напоминал собой вертлявую змею, невесть зачем извивающуюся между домами, и был заполнен людьми, собравшимися в группы и оживленно переговаривающимися в ожидании броска костей либо в попытке предсказать, что ждет игроков под прижатым к раскладному столику щербатым стаканчиком.

– Мы идем туда?

– Если понадобится, – ответил командир, прислушиваясь к людскому гомону.

И словно оправдывая его ожидания, поверх голов вдруг пролетело истошное, но едва-едва выделившееся из общего гула:

– Обокра-а-а-али! Держи вора!

– Вот теперь идем. Только не все и сразу. Еме, возьми сопроводителя и дуйте на следующую улицу: воришка туда выйдет, больше ему податься некуда. А мы отсюда его погоним.

Разделение сил показалось мне странным, потому что юный патрульный вряд ли был способен быстро пробраться сквозь плотные ряды игроков, и разумнее было бы отправить его в засаду при участии более опытного стражника. Но приказ командира – закон для подчиненных, и вскоре мы с долговязым уже стояли на брусчатке следующей улицы, безлюдной и тревожно тихой. А спустя те несколько минут, что понадобились бы второй половине патруля на достижение середины игорного переулка, я понял, чем было вызвано столь непонятное мне командирское решение.

Долговязый Еме вдруг начал приплясывать на месте, но только не от холода: слоев шерстяной ткани под мундиром было вполне достаточно для согрева при бодрой ходьбе от одной жаровни до другой.

– Слышь, друг, я того… Живот у меня скрутило, сил нет. Я мигом, а ты пока тут постой, подожди! – бормочущей скороговоркой выпалил мой напарник и юркнул в проулок, исчезая среди ночных теней.

  16