75 
В тот роковой вечер Иннокентий наклюкался до положения риз. Сначала отмечал с партнерами удачную сделку, потом добавил в собственном кабинете, напоследок зашел в ночной бар. За столиком разговорился с незнакомым мужчиной. Тот, поддавшись пьяной откровенности, поделился своей проблемой: надо убить одного человека. Безумная идея вновь овладела Борзовым. Как озарение пришло решение: обменяться жертвами! Пусть незнакомец убьет жену Иннокентия Петровича, а он взамен устранит его врага. И все останется шито-крыто. Ведь правоохранительные органы всегда ищут убийцу среди тех, кому преступление выгодно. А здесь какая выгода? Убийца и жертва даже не знают друг друга. Пьяные в стельку мужики обменялись фотографиями жертв, не забыв указать, где их можно найти.
Однако колдун Волгин, протрезвев, понял всю дикость этой затеи. Он не стал убивать незнакомую женщину, а Иннокентий Борзов…
Глава 32
– А он убил Васнецова! – вскричала я. – Это ведь я обнаружила, я! Самую главную улику нашла я!
– Я же просил не перебивать, – с укоризной напомнил Руслан. – Да, мужчины обменялись фотографиями. И мы даже нашли дома у Борзова тот самый снимок Вячеслава. Но дело в том, что Иннокентий его не убивал.
– Не убивал?! – вскричала я. – Как это могло быть?
– А так. Это ведь очень нелегко – решиться на убийство, преступить в душе черту, отделяющую человека от нелюдя. Если бы все мужчины, которые подшофе грезят о смерти супруги, претворяли мечту в жизнь, для женоубийц пришлось бы отдельную тюрьму построить. И даже не одну. Нет, при свете дня Иннокентий, как и колдун, просто похоронил идею об обмене жертвами. Все-таки Борзов разумный человек со здоровым чувством самосохранения. Жизнь его покатилась по прежней колее – муторно, зато безопасно.
– А кто же тогда убийца? – спросила я.
Капитан почему-то повернулся к Елизавете.
– Сказать?
– Что это у вас за секреты? – возмутилась я. – Почему это вы мне не скажете? Это ведь я, я…
– Знаем, знаем, ты, как лягушка-путешественница, все придумала, – отозвалась Лиза. – Ладно, говорите, чего уж тут.
– Убийцу зовут Петр Васильевич Сафонов, – сказал Супроткин.
Я ошарашенно уставилась на подругу.
– Твой папа? Этот тихий, мирный человек?
Лизавета кивнула. По ее щеке покатилась слеза.
– Но почему? Зачем?
– В уголовном кодексе есть такой вид преступления – непредумышленное убийство, – сказал Руслан. – Петру Васильевичу, по всей видимости, будет предъявлено именно такое обвинение.
– То есть он не хотел убивать бывшего зятя? Просто так получилось?
– Точно, – кивнул капитан. – Тут вот что произошло…
* * *
Как только у человека появляются большие деньги, ему следует готовиться к наплыву родственников. Тетушки, дядюшки, внучатые племянницы и троюродные братья начинают тянуться со всех краев необъятной России, словно ходоки к Ленину. И каждый – со своей небольшой просьбой о материальном вспоможении. Много не надо: на квартиру, машину, учебу ребенка в институте, ну, хотя бы дай на зубные протезы! Чего тебе, жалко, что ли? Ведь Бог велел делиться!
Стоило Вячеславу Васнецову начать зарабатывать деньги, как бывшая теща воспылала к нему запоздалой родственной любовью. В отличие от Елизаветы, «вторая мама» отлично понимала, какими средствами располагает бывший зятек. Пенсионерка не намеревалась упускать из рук добычу. В конце концов она пригрела его, провинциального оборванца, выкормила, выучила, в люди вывела. Славик просто обязан расплатиться с ней по счетам!
На истерику и шантаж зять никак не отреагировал. Тогда Лариса Геннадиевна решила бить на жалость. Она заявлялась в «Фу и фа», одетая в рванину, смиренно садилась на краешек стула в приемной и демонстративно выставляла на всеобщее обозрение туфли, которые давно «просили каши». Когда секретарша Галя принималась пить чай, Лариса Геннадиевна тяжко вздыхала, бросая на нее голодные взгляды, и девушке ничего не оставалось, как предложить родственнице директора чашечку.
– Ой, одноразовые пакетики! – радостно умилялась пенсионерка. – Сроду не пила такого дорогого чая! Я покупаю наш, краснодарский, с опилками, на другой-то денег не хватает. А можно я возьму один пакетик домой, деда своего угощу? Пусть порадуется старик.
Подобный фарс продолжался до тех пор, пока Слава не приглашал ее в кабинет.
– Не позорьте вы меня, Лариса Геннадиевна, – просил ее Васнецов, доставая из кошелька купюры. – Вот, держите, приоденьтесь.
75 
