Особенно,... 
87 
— Убили? — Рука женщины медленно поползла вверх ко рту.
— Мне очень жаль.
Миссис Тилли повернулась к Делорм, словно надеясь услышать от женщины нечто более вразумительное.
— Зачем же было кому-то убивать Морриса? Ведь он… ведь Моррис… такой покладистый… он же мухи не обидит. Вот марихуану он курит слишком уж много, это верно. И на работе никак не удержится, но с работой ведь сейчас трудно, знаете ли. А Моррис, он разборчивый. За что ни попадя не возьмется. Но он не драчун, нет. Не может это быть он. Должно быть, что-то напутали… Убили не его, другого.
— Личность была установлена по записям у стоматолога, — сказала Делорм. — По зубному ряду. Ведь у вашего сына, кажется, был лишний резец?
Последовавшая затем пауза была краткой, а тишина — гробовой. Где-то тикали часы: секунда, другая, третья. А затем тишину разорвал вопль миссис Тилли. Вопль был громкий, протяжный, издали его можно было принять за собачий вой. Она ловила ртом воздух, почти задыхалась, а потом издала новый вопль, показавшийся Кардиналу уже не таким пронзительным, но не потому, что вопль этот был тише, а потому, что в протяжный и горестный этот звук, казалось, вплелись все страдания рода человеческого.
Делорм вернулась из кухни со стаканом воды, а Кардинал и не заметил, когда она вышла. Не сразу, но Делорм в конце концов удалось успокоить женщину. Вопли стали глуше, перейдя в рыдания, а потом и в беззвучные слезы, после которых та обрела способность говорить.
— Мне надо его увидеть, — сказала она, — иначе я до конца не могу поверить.
— Да, конечно, — отозвалась Делорм. — Мы договоримся с Центром судебно-медицинской экспертизы в Торонто, если желаете. Либо они свяжутся с тем похоронным домом, который вы выберете, и вы повидаете его уже там.
Это вызвало новый приступ слез. Опыт Кардинала подсказывал, что нельзя допускать слишком уж безоглядную скорбь родственников, если желаешь получить от них информацию. Рискуя показаться черствым, он прервал ее рыдания первым вопросом:
— Миссис Тилли, когда вы в последний раз видели сына?
— Совсем недавно. Месяца два-три назад.
— Месяца два-три?
— Ну, скорее два. Моррис был очень занят какими-то планами и так далее. Я месяцами не видела его. А однажды я вернулась от Лоблоу, гляжу, а он сидит за столом в кухне и ест сэндвич. С таким аппетитом и радостный такой. Он хороший сын. Иногда даже цветы мне приносит. В последний раз были тюльпаны. Помнит, что я люблю тюльпаны. Вот братья его — те никогда цветов не приносят.
— Последний его адрес, насколько нам известно, — Марсден-роуд, — сказала Делорм. — Это в Гринвуде?
— Да, в Гринвуде. Он там вместе с друзьями живет.
— Как он выглядел во время вашей последней встречи, каким он вам показался?
— О, обычным, таким, как всегда. Он не меняется с двенадцати лет — одинаковый — веселый, радостный, беззаботный. Немножко рассеянный иногда. Думаю, это из-за марихуаны. Он все говорил, что хорошо зарабатывает сейчас.
— На чем же это?
— Он работал в грузовой компании — погрузить-разгрузить. Работа нехитрая, а платили хорошо.
— Он упоминал название?
— Нет-нет. Сказал только, что предприятие солидное. Так в точности и сказал. «Мама, — говорит, — наконец-то я работаю в солидном предприятии». Я, правда, не очень-то поверила, что это продлится долго. На одном месте он никогда не удерживался. Но я была рада, что у него завелись деньги. Он даже со мной делился. Бывало, ни слова не скажет и уйдет — вижу, под коробкой с печеньем сотенная бумажка лежит.
— Он знакомил вас с теми, на кого работает, с друзьями?
— Нет. Правда, с одним своим другом познакомил. Сэма он иногда приводил ко мне. Сидят, бывало, в кухне и печенье за обе щеки уплетают, целую коробку за один присест умять могли. «Отшельники» особенно он любил. Знаете, печеньица такие — с корицей и изюмом, не очень сладкие? Уж эти-то печенья, если Моррис тут случался, в доме не задерживались!
— Миссис Тилли, а как фамилия этого Сэма, не знаете?
— Нет, не знаю, к сожалению. Красивый такой паренек.
— Описать его можете?
— Лицо бледное. Волосы очень темные, а кожа бледная-бледная. Ростом меньше меня, а во мне-то только пять футов три дюйма.
— Сэм Динс это быть не может? — спросила Делорм. — Коренастый и застенчивый немного.
— Похоже, похоже. Фамилии его я никогда не знала, а Моррис, уж конечно, звал его Сэмми, словно маленького мальчика. На самом-то деле мальчиком оставался Моррис, все никак не мог повзрослеть. Теперь уж не повзрослеет.
87 
