Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
26 
– Жемчужина, – улыбнулась Полина.
– Тебе подходит. Ты же Рыба по знаку? Значит, твоя стихия – вода. Самая подходящая для жемчужины.
Полина, естественно, знала и об этом. Но она была польщена вниманием Влада. Ведь до сих пор никто не интересовался значением ее имени.
– Слушай, а тебе не мешает длинная юбка? – спросил Влад, когда они поднимались по лестнице на колокольню.
– Нет, – смутилась Полина.
– А почему ты не носишь джинсы? – не унимался Влад.
Полина не знала, что ему ответить. Не могла же она сказать, что у нее фигура как у мальчика, а ей хотелось казаться женственной.
В храм не удалось войти – там трудились реставраторы. Постояли у входа. Влад смотрел долго, и лицо у него было сосредоточенное и строгое. Оно всегда становилось таким, когда Влад собирался произнести что-то значительное. Но на сей раз он изрек только: «Н-да, впечатляет…» Полина даже разочаровалась слегка.
Но ведь им предстояло еще подняться на колокольню. А для этого следовало придумать, как остаться незамеченными. Реставраторов Полина не боялась, но где-то здесь был еще сторож…
Влад быстро оценил обстановку и коротко скомандовал:
– За мной!
Они быстро проскользнули в дверной проем и поднялись на верхнюю площадку.
Влад замер. Полина подошла к ограждению:
– Смотри! – Она взмахнула рукой, приглашая Влада взглянуть.
Он стоял, закрыв глаза и раскинув руки в стороны.
– Ветер, – произнес он, – твои волосы пахнут ветром… нет – твои волосы давно не пахнут ветром…
Он задумался, опустив голову, щелкнул пальцами. Полина смотрела на него во все глаза, боясь шевельнуться. Даже дышала через раз. Влад сочинял стихи! Он сочинял их для нее? Нет, он сочинял их ей! Никто еще не посвящал Полине стихов. Она ждала продолжения, но…
Влад открыл глаза, посмотрел на нее, улыбнулся и сказал:
– Что-то родилось… сам еще не знаю. Дома надо поработать.
Полина вздохнула.
– Ты меня спасла!
Влад говорил с чувством, даже как-то ненатурально. Как будто со сцены, но все равно Полине было приятно.
– Здесь столько воздуха! – продолжал вещать Влад. – Как жаль, что я не умею летать.
Он подошел к самому краю, перегнулся через ограждение и снова раскинул руки. Его волосы трепал ветер, лицо одухотворенное и бледное. Полина испугалась: вдруг он сейчас бросится вниз? Шагнула к нему, вцепилась в рубаху.
Влад расхохотался, повернулся к ней, подхватил, оторвал от пола.
– Эх, Полинка!
Полина со страху закрыла глаза. Но Влад тут же отпустил ее, отстранил от себя, всмотрелся в лицо:
– Испугалась?
Полина улыбнулась. Но, кажется, улыбка вышла жалкой.
Из строительного вагончика выскочил сторож и понесся к колокольне. Он грозил ребятам кулаком и страшно ругался.
– Бежим? – спросил Влад, хватая Полину за руку.
И они понеслись вниз по ступеням. В проходе столкнулись с разъяренным дедом, который хотел было остановить Влада, но тот оттолкнул его, увлекая за собой Полину. Правда, дед все-таки отвесил Владу подзатыльник и долго орал вслед.
Задыхаясь и хохоча, они неслись вниз по дороге. Влетели к Мишке во двор, прижались спинами к забору.
В окне дома мелькнуло лицо Мишки. Он увидел их, выбежал навстречу.
– Вы чё такие? – спросил удивленно, разглядывая их раскрасневшиеся лица.
– Тихо! – Влад прижал палец к губам. – Нас преследуют!
– Враги? – усмехнулся Мишка. – Так я сейчас этим врагам…
Он хотел открыть калитку, но Влад не позволил.
– Друг, укрой нас!
– Надеюсь, вы не в розыске, – включился в игру Мишка.
Отсмеявшись, они зашли в дом.
Весь вечер Полина слушала Мишкину игру на гитаре и песни Влада. В основном Влад пел о несчастной любви:
- Ты заплатишь что угодно
- За молитву в ожидании.
- Снова солнце не восходит,
- Боль любви, дороги дальней…
- Снова пепел сыплют трубы
- Тишиной, да не настолько,
- И с мольбою шепчут губы
- Тишиною: Ольга! Ольга![6]
Полина знала: он пел о другой. Тосковал не о ней. Но она слушала Влада, и сердце сжималось от чужой боли. И еще: ей хотелось, чтобы когда-нибудь кто-то сочинил песню и посвятил ей.
Но единственная песня, которую спел для нее Влад, отчаянно грассируя, звучала так:
- Мишель, не пори муру, не пори муру!
- Мишель, не помри сдуру, не помри сдуру!
- Мишель, не трави собак, не топчи газон, это не резон.
- Мишель, не работай так, это же позор!
- О! Мишель!
Так он пошутил над Полининой любовью к французским песенкам.
26 
