61 
Дагоберто побрызгал на себя водой, сильно растер лицо полотенцем, но красивее от этого не стал.
– Этот человек irlandes? – переспросил он.
– Irlandesnegro– «черный ирландец» и большой дока. Таскается по барам, болтает направо и налево. Отличное прикрытие. Всем понятно: этот болтун не может быть агентом.
– Что вы с ним сделаете?
– Лично я ничего не буду с ним делать, – возразил Уолли Скейлс. – Я собираюсь провести три недели в «Хилтон-Хед», отдохнуть от этой чертовой влажности и ничего не делать, только наслаждаться мыслью, что сыграл важную роль в судьбоносной борьбе своего народа. Звучит неплохо, а? Я способен разрешить практически любую ситуацию, но так далеко я заходить не стану. Это вы боретесь с оружием в руках против деспотичного правительства и его эмиссаров. Если вы провалитесь, я мало что теряю, разве что капельку самоуважения, это я как-нибудь переживу. А вот вы можете загубить свою миссию и потерять все.
Дагоберто напряженно слушал, скосив глаза, потом швырнул полотенце в корзину, и его налитые кровью глаза внезапно вспыхнули огнем.
– Черт побери, хотите что-то сказать – говорите прямо!
– Его зовут Джеральд Бойлан, он остановился в триста пятом.
– Хотите, чтобы я его нейтрализовал? Уолли покровительственно опустил руку на плечо Дагоберто.
– Разве я об этом говорил? С моей стороны подобное высказывание было бы недопустимым. Это кто-то другой подсказал вам такое решение.
Кловис, шофер Дика Николса, отошел от длинного белого лимузина и направился к парню в черном костюме, стоявшему по ту сторону улицы, близ входа на кладбище. Парень сторожил черный «крайслер», он долго стоял неподвижно, а потом, отойдя от ресторана, перешел поближе ко входу на кладбище и снова застыл, словно статуя. Умеет же человек стоять истукан истуканом!
– Как дела? – окликнул его Кловис.
Парень кивнул в ответ. Так, слегка кивнул. Вблизи он смахивал на черномазого, только посветлее и с примесью чего-то такого китайского, к тому же еще и волосы прилизаны.
– Надоело, да?
Парень не ответил, надоело ли ему стоять у ворот кладбища, словно еще одна статуя. Кловис посмотрел в другую сторону, на ресторан – здоровенное здание с полосатыми тентами вдоль всего фасада и неоновыми огнями на крыше.
– Смахивает на корабль, а? Правда ведь? Мне всегда казалось, он похож на корабль. – Снова обернувшись лицом к странному парню, Кловис принялся втолковывать ему: – Меня зовут Кловис. По-моему, твой босс, один из тех двух парней, которые вышли из этого «крайслера» – или ты работаешь на обоих? – встречается сейчас с моим боссом. – Кловис выждал минуточку, но парень все так же торчал, словно зомби, у металлической решетки, отгораживавшей мертвых от живых. – Ты по-английски-то говоришь? Если не говоришь, чего я корячусь? А если говоришь, что у тебя за пробка в заднице, что ты рта, на хрен, открыть не можешь? Ты хоть понимаешь, что я говорю?
Фрэнклин де Диос улыбнулся в ответ.
– Вот черт! – восхитился Кловис. – Вроде ожил.
Фрэнклин де Диос закивал и сказал:
– Я учил английский с рождения, но я мало пользовался им до последнего времени. Люди, на которых я работаю, не говорят по-английски.
– Ты приехал из Никарагуа?
– Да, оттуда. Я учил испанский, но дома я сперва учил английский и в школе тоже.
– Погоди-ка. Говоришь, ты родом из Никарагуа, но в детстве не говорил по-испански? Как же так?
– Нас потом заставили. Я – мискито. Понимаешь? Я индеец. Сандинисты заставили нас учить испанский, но раньше я учил английский.
– Ты индеец? Взаправду?
– Взаправду.
– Скажи что-нибудь по-индейски.
– Н-ксаа.
– Что это значит?
– «Как дела?»
– Да, ты взаправду индеец, – рассмеялся Кловис.
– Взаправду.
– А почему ты не отвечал, когда я поздоровался с тобой и когда я болтал весь этот вздор?
– Я не знал, кто ты.
– Я сказал тебе, кто я. Ты такой застенчивый? Слышь, а я-то думал, ты из наших. Понимаешь, о ком я? Думал, ты тоже черномазый.
– Да, отчасти. Остальное – мискито.
– А тот парень, на которого ты работаешь, он тоже индеец?
– Нет, он с Кубы, а потом стал никарагуанцем. И тот, второй, полковник, тоже никарагуанец. Мы оба сражались против сандинистов, но каждый сам по себе. Не знаю, почему он не любит сандинистов. Я их не люблю, потому что они пришли к нам, убили людей, животных убили, коров постреляли из автоматов и заставили нас уйти из Мусаваса. Сожгли все деревни мискито и заставили нас переселиться в asentamientos . Это вроде концлагеря.
61 
