Глава седьмая

В ресторанчике Сан Калоджеро его уважали, даже не потому, что он был комиссаром, а за то, что он был хорошим клиентом, из тех, кто понимает и любит хорошую кухню. Ему принесли свежайших морских петушков, зажаренных до хруста, маслу от жарки давали сначала стечь на тонкую прозрачную бумагу, в которую имеют обыкновение заворачивать хлеб. Завершали обед кофе и долгая прогулка по восточному молу. После он вернулся в управление. Фацио, завидев его, поднялся из-за письменного стола:

– Комиссар, там вас дожидаются.

– Кто?

– Пино Каталано, вы его помните? Один из двух мусорщиков, что наткнулись на Лупарелло.

– Скажи ему, пусть сразу заходит.

Он тут же понял, что молодой человек нервничает.

– Садись давай.

Пино опустился на самый краешек стула.

– Можно спросить, почему вы пришли ко мне домой разыгрывать комедию? Мне скрывать нечего.

– Я это сделал, чтоб не пугать твою мать, вот и все. Если б я ей сказал, что я комиссар, ее, может, удар бы хватил.

– Если так, то спасибо.

– Как это ты догадался, что это я приходил тебя искать?

– Я звонил моей матери, хотел узнать, как она там, – когда я уходил, у ней голова трещала, – и она мне говорит, что приходил человек, должен был передать конверт, но конверт забыл. Сказал, что сейчас принесет, но ушел и больше не показывался. Мне стало любопытно, и я попросил мать описать посетителя. Вы когда в следующий раз захотите прикинуться кем-нибудь другим, родинку под левым глазом заклейте. Зачем вы приходили?

– Один вопрос. Являлся к тебе кто-нибудь с выпаса спрашивать, не нашел ли ты, случаем, цепочку?

– Так точно, вы его знаете, Филиппо ди Козмо.

– А ты?

– А я ему сказал, что не находил, и это на самом деле правда.

– А он?

– А он мне сказал, что если б я вдруг нашел, тем лучше, он бы мне подарил пятьдесят тысяч лир, а если б нашел и ему не принес – мне бы крышка. То же самое, слово в слово, он сказал Capo. Только и Capo тоже ничего не находил.

– Ты заглянул домой перед тем, как идти сюда?

– Никак нет, сюда прямо.

– Ты сочиняешь всякие там пьесы?

– Никак нет, однако мне нравится иногда играть.

– А это тогда что такое?

И Монтальбано положил перед ним листок, который увел со столика. Пино посмотрел на него без всякого удивления и улыбнулся:

– Не-е, это не сцена из пьесы, это…

И вдруг, растерявшись, онемел. До него дошло, что раз тут не подмостки, ответную реплику выдать не так-то просто.

– Я тебе помогу, – сказал Монтальбано. – Это запись телефонного разговора, который кто-то из вас двоих вел с адвокатом Риццо, как только вы обнаружили труп Лупарелло и еще до того, как пришли ко мне в комиссариат заявлять о происшествии. Так?

– Так точно.

– Кто звонил?

– Я. Но Capo стоял рядом и слушал в трубку.

– Зачем вы это сделали?

– Затем, что инженер был человек известный, сила. И мы тогда подумали предупредить адвоката. Нет, не так, сначала хотели звонить депутату Кузумано.

– И почему не позвонили?

– Потому как Кузумано без Лупарелло – все равно что тот, у кого во время землетрясения не только дом провалился, но и деньги, которые под матрасом лежали.

– Объясни мне получше, почему вы предупредили Риццо.

– Потому как, не знаю, вдруг еще что-то можно было сделать.

– Что именно?

Пино не отвечал, он потел и водил языком по губам.

– Я тебе опять помогу. Ты говоришь, вдруг еще что-то можно было сделать. Скажем, переместить машину с выпаса и поставить в каком-нибудь другом месте, чтобы тело нашли там?

  18