179 
Тони обернулся и посмотрел в ту сторону, откуда пришел. Показалась Марийке. Она подняла руку и опустила ее.
Самым разумным было идти к ней и ждать приезда полицейских. Но ведь Манн мог тем временем уйти. Или кто-нибудь из его команды мог вернуться. К тому же Тони не был настроен на разумные решения.
Он не мог сопротивляться мысли, что оказался в правильном месте в правильное время. И хотя ощущение опасности никуда не девалось, ему больше не хотелось принимать его во внимание. У него в сердце занозой сидела вина перед Кэрол, и он знал, что это навсегда. А еще он не сомневался, что не сможет с этим сжиться. Поэтому, если смерть настигнет его тут, может быть, оно и к лучшему.
— Извини, Марийке, не могу ждать. Я иду. Скрести за меня пальцы.
Тони на секунду закрыл глаза и набрал полную грудь воздуха. После избиений Кразича его тело успело набраться сил, и бояться было нечего. Теперь нужно было сконцентрироваться на Манне.
Он ступил на сходни «Вильгельмины Розен» и громко крикнул:
— Эй, есть кто-нибудь? Можно мне подняться на борт?
Ему было известно, что существуют правила приличия для тех, кто хочет побывать на борту судна, ничем не отличающиеся от правил посещения чужого дома, и не стоило заранее вызывать тревогу у Манна.
Никто не отозвался, хотя рулевая рубка и каюта внизу были освещены. Тони поднялся выше и позвал еще раз. На сей раз в дверях рубки появилась голова. Тони узнал молодого человека с конским хвостом, которого видел в Кобленце. У него было искаженное лицо, так как он пытался разобрать, кому понадобилось звать его да еще закрывать собой свет на причале. Тони перешел на немецкий язык:
— Могу я подняться к вам?
— Кто вы? — спросил молодой человек, по всей вероятности, Вильгельм Манн.
— Я ищу Вильгельма Манна.
— Я Вилли Манн. Что надо?
— Мы можем поговорить? Дело личное, — ответил Тони, вытянув руки вдоль тела и стараясь производить безобидное впечатление. Настал решительный момент. Если он чего-то не учел, даже последнюю мелочь, Манн заподозрит неладное.
Молодой человек нахмурился:
— Что за личное дело?
— Это касается вашего дедушки.
Тони как будто невзначай сделал еще один шаг наверх, желая показать, будто ничего особенного в его намерениях нет.
На лице Манна появилось удивленное выражение.
— Я видел вас в Кобленце. Вы преследуете меня? Что вам нужно?
— Просто поговорить. Можно?
Тони стоял уже наверху сходней, делая вид, что нет ничего естественней его появления тут.
— Ну можно. Идите в рубку, — неохотно проговорил Манн.
Великолепный вид, подумал Тони, оказавшись на барже. Вокруг все сверкало. Дерево было натерто до зеркального блеска, медь словно светилась изнутри. На подставке стояли свернутые карты, и на столе не было даже кофейного пятнышка. Манн прислонился к стене, скрестив на груди руки. Он выглядел молодо и был готов к защите. На мгновение Тони увидел внутри его несчастного мальчишку и почувствовал знакомый прилив сочувствия. Кто знает, через что ему пришлось пройти, прежде чем он стал таким? Тони не составляло труда представить худшее, и ему было не по себе. Но одно он знал наверняка: если подражание грубости деда могло сломать Манна, то все равно идти этим путем ему не стоило. Надо было найти другой способ связать все убийства, и в этом заключалась его профессиональная задача.
— Что вам известно о моем деде? — спросил Манн.
— Мне известно, что с ним делали в замке Хохенштейн.
У Манна округлились глаза, и он еще крепче обхватил себя руками.
— Вы о чем?
— Его забрали из дома и обращались с ним как с животным. Мне известно об опытах, которые над ним проводились. Мне даже известно о пытке водой. Именем науки с ребенком творили страшные вещи. Наверно, он тяжело это пережил. — Тони видел, что его слова попадают точно в цель. Но с каждой фразой Манн все больше уходил в себя, а Тони, наоборот, требовалось вывернуть его наизнанку. — Наверно, вы дорого заплатили за то, что было сделано с ним.
— А вам какое дело? — враждебно спросил Манн, как человек, которому палец в рот не клади.
Тони мгновенно оценил ситуацию. Как бы он ни сочувствовал страданиям Манна, мягкий подход не мог сработать. Слишком много времени уйдет, прежде чем молодому человеку захочется облегчить душу. Пора штурмовать крепость.
— Я считаю, что по этой причине вы убивали моих друзей.
179 
