Хотя концовка довольно странная, как будто подразумевается продолжение. Но всё равно,... 
122 
– Готов.
– Ты стоишь пред глазами защитников врат смерти, человек. Готов ли ты пересечь границу вечности и произнести клятву над водами Дуата?
– Готов, – в третий раз повторил Алексей.
– Откройте врата!
Бормотание женщин стало громче. Семь девушек в неприлично обыденных спортивных костюмах разобрали факелы и выстроились на второй ступени от одного сфинкса до другого.
– У тебя еще есть шанс вернуться, смертный, – в последний раз предупредила номария. – Но если ты уверен – то спускайся к водам Дуата, эмир.
Дикулин, стараясь выглядеть серьезным и возвышенным, бочком протиснулся между девушками, спустился по ступеням к тихим водам реки. В лицо дохнуло холодом. Но не приятной влажной прохладой – а застоявшимся ледяным холодом, похожим на тот, что встречает человека в погребе. Алексей поднял голову и понял, что противоположного берега Невы нет. Он исчез, растворился в темноте. И потрескивания факелов за спиной, распевов женщин и болтовни зевак тоже не слышно. Все растворилось в вязкой, обволакивающей тишине. Молодой человек подумал обернуться – и не решился.
– Это вечность, эмир. – Голос номарии походил на шепот. – Твоя клятва прозвучит в вечности и действительна будет тоже вечно.
– Пугающее место, – признал Леша.
– Ко всему привыкаешь, – пожала плечами старуха, останавливаясь напротив него. – Здесь хватает на это времени. Смотри на меня, чтобы я понимала, что ты честен. Повторяй за мной: «Я, Алексей, сын земли русской, клянусь…»
– Я, Алексей, сын земли русской, клянусь почитать и уважать Великого Правителя, Сошедшего с Небес и Напитавшего Смертные Народы Своей Мудростью, создавшего землю нашу, людей, скот и животных, хлеба и растения. Клянусь служить интересам Великого, исполнять волю его, а также в меру разумения своего и без всякого указания противостоять деяниям, направленным супротив Сошедшего с Небес, к его вреду и унижению. Клянусь в меру сил и разумения своего и без всякого указания стремиться к воплощению воли его, причинению пользы ему, исполнению предначертания его. Клянусь ценить волю и пользу его превыше себя самого, своей плоти, души и покоя. Клянусь хранить себя к пользе его, а также плодиться и размножаться, и в меру сил и разумения своего содействовать продолжению рода хранительниц его, дабы не иссякли ряды служителей и почитателей его. Клянусь, клянусь, клянусь на вечные времена, пока сохранятся плоть моя, души мои и воля моя…
Дикулин замолчал, выжидающе глядя на номарию, и та развела руками:
– Это все, эмир. Это все, в чем ты поклялся и что тебе надлежит выполнять.
– Понятно все, кроме одного, – повернулся он обратно к воде. – Я должен действовать «в меру понимания своего» или слушать ваши приказы, леди?
– Я служу Великому всю свою жизнь, эмир, – вздохнула старуха. – И мать моя служила ему, и бабушка, и прабабушка. Я намного лучше понимаю, что нужно Нефелиму, что в этом мире соответствует его интересам. Скажем так: я буду благодарна, если ты станешь прислушиваться к моему мнению. Что скажешь?
– Я дал клятву, – просто и емко ответил Алексей. Присел, протягивая руку к воде, но номария вдруг схватила его за плечо:
– Не делай этого, эмир. Воды Дуата завораживают и манят, но не нужно спешить прикоснуться к вечности. Она от тебя не уйдет. А ты побудь здесь еще. Это хорошее место для тех, кого защитники врат согласны выпустить обратно. Не стану тебя торопить или неволить. Ты дал клятву, и стены Клана больше не станут удерживать тебя. Ты можешь приходить в обитель и уходить из нее, когда захочешь. Если ты понадобишься Великому или нам – ты это почувствуешь.
Старуха исчезла. Алексей огляделся. Чернота, чернота, чернота. Воды Дуата скорее угадываются, нежели различаются. Нет ни звука, ни ветерка, ни вообще каких либо признаков движения. Дикулин почувствовал если не панику, то сильное опасение, торопливо поднялся вверх по берегу… И оказался на шумной набережной, по которой, несмотря на поздний час, то и дело проносились машины. Впереди стояла Академия, подсвеченная чуть желтоватыми прожекторами, в ухо дул свежий влажный ветер, за спиной мерно плескались волны. Вот только автобусы и хранительницы из Клана Нефелима куда-то сгинули, не оставив никаких известий.
– Ах, да, – вспомнил он. – Ведь я же теперь свободен.
Он ступил на проезжую часть и вытянул руку, пытаясь поймать машину. Денег в кармане, правда, не имелось – но ведь с попуткой можно и договориться.
122 
