Последние отзывы

  119  

— Бишоп, — прошептала она, сильно укусив его за плечо, — посмей только умереть, черт тебя подери. Слышишь, чертов храбрый дурень? Ты не умрешь.

Она повторяла это снова и снова. Но он был неподвижен, так неподвижен… слишком неподвижен.

Жуткая, ни с чем не сравнимая боль обрушилась на нее. Она боялась, что не вынесет, но что еще оставалось делать? Она должна все вынести. Или он умрет.

Поэтому Меррим стиснула зубы и не шевелилась. О Господи, он закрыл глаза и молчит, а она больше не слышит его сердца. Только кровь льется. Столько крови, что она тонет в ней… и это«е кровь тоже.

Тут Бишоп поднял веки и взглянул ей в глаза.

— Ты выносишь мое дитя в одиночестве. Прости, Меррим, прости меня. Нам следовало бы пожениться. Мне очень жаль.

Густые ресницы веерами опустились на белые щеки. Она накрыла губами его рот, вдыхая в него воздух.

— Ты не умрешь, — бормотала она. — Слышишь, глупый смертный? Ты не умрешь. Ты стал частью меня, неужели не понимаешь?

Боль становилась все острее. Все беспощаднее. Потому что исходила из той части сердца, куда вошел стилет. Ей было больно и раньше, но не так, как сейчас.

Она зажмурилась, сжала губы, чтобы не закричать. Ее трясло от ужаса и невыразимой муки. Иисусе, она чувствовала каждую каплю крови, своей крови, и они теперь единое целое. Кто даст ей силы вытерпеть?!

Он снова пытался столкнуть ее, однако был слишком слаб. И несмотря на жестокую пытку, она отчетливо сознавала, что на этот раз не позволит ему взять верх.

Она не знала, сколько времени прошло, но боль, как ни удивительно, начала стихать. Нет, ей это только кажется… или боль в самом деле отступает, хоть и очень медленно, покидая ее.

Меррим тихо вздохнула, поцеловала его в губы, положила голову на плечо.

Они лежали абсолютно неподвижно. Словно мертвые.

— Расступитесь! — велел лорд Веллан. — Отойдите от них. Отойдите, все вы! Немедленно!

В круг ворвалась леди Маделайн, заламывая морщинистые руки.

— Что онa делает? Что происходит?

Криспин и Долан вцепились друг в друга, глядя на молодых людей, выглядевших старше древней дубовой рощи, росшей рядом с Пенуитом. Рощи, в которой издавна селились бернские ведьмы.

Никто не двинулся с места.

«Какое странное чувство», — подумал Бишоп. Он так устал, что хотел одного: врасти в землю и лежать спокойно, под теплым солнышком. Нет… это больше чем усталость. Казалось, еще немного, и он поднимется в воздух, потому что ощущал себя совершенно невесомым. Но удивительнее всего то, что боли больше не было. Меррим взяла на себя его боль. Взяла его рану.

Нет, это невозможно. Хотя случалось раньше.

— Меррим?

Медленно, так медленно, что он едва не умер от страха, ее ресницы дрогнули, пощекотав его плечо.

— Меррим?!

Она чуть приподнялась, шепотом позвала его по имени, тряхнула головой и моргнула.

— Что случилось?

— Меня ударили стилетом, — выговорил он, едва шевеля губами. — Ты легла на меня. Почему?

Меррим растянула губы в улыбке. Далось ей это с трудом: все тело ныло, словно по нему прошлась сотня тяжелых кулаков.

— Понятия не имею, — честно ответила она, целуя его в подбородок. — Просто понимала, что нужно сделать именно это.

Она не сводила с него глаз и видела не древнего старика, а Бишопа, человека, которого любила, человека, который не умрет. Никогда.

— Сама не возьму в толк. Я твердо знала лишь одно: нужно лечь на тебя, сердцем к сердцу, телом к телу. Боль была поистине неописуемой, Бишоп, однако мы выжили. Не знаю как, но выжили.

Лорд Веллан нагнулся, пытаясь ее поднять. Но она вцепилась в плечи Бишопа и отказывалась разжать пальцы.

— Все будет хорошо, — бросила она, не оборачиваясь. — Дай нам немного времени. Еще минуту, и, клянусь, мы встанем как ни в чем не бывало.

— Увы, это невозможно, милая, просто невозможно. Мне ужасно жаль, но Бишопа ударили стилетом в грудь. Он мертв. Тут уж ничего не поделаешь.

— Он жив, дедушка. Мало того, только сейчас говорил со мной. Даю слово, это чистая правда.

— Если он еще не умер, значит, вот-вот отправится на тот свет. Пойдем, Меррим, оставь его. Мы обмоем тело и обрядим в саван.

Меррим взглянула на протянутую руку деда, медленно покачала головой и поцеловала Бишопа в губы. Потом откинула голову и громко воскликнула:

— Бишоп, тебе пора встать и объявить всем, что ты сегодня женишься на мне!

Никто не пошевелился. Все слышали, как старуха, которая вовсе не была старухой, обращается к Бишопу Литу, который погиб от удара стилетом или погибнет через несколько минут.

  119