Особенно,... 
40 
Ильмо узнал ее — и сразу все вспомнил. И свои сны, и рунное гадание. Это была та самая колдунья, которая высматривала его под водой! «Руны велели не спать, — вспомнил Ильмо, холодея. — А я уснул! Мать Ильматар, что же делать?!»
— Что ты вцепился в эту кость? Она же пустая. Ильмо взглянул на кость — она в самом деле была расщеплена.
— Кто это сделал? — спросил он. — И зачем?
— Как зачем? — удивилась колдунья. — Когтистый Старец костный мозг доставал. Мозг — лакомое блюдо. Особенно ваш, человечий.
Ильмо снова замутило. Он с отвращением взглянул на кость и хотел ее выбросить, но передумал. «Хоть какое-то оружие», — решил он, крепче сжимая ее в руке и быстро оглядываясь по сторонам. Ощущение опасности все нарастало — но исходило оно не от девушки-колдуньи.
— Что это за место? — резко спросил он. — Это ты меня сюда затащила? Что тебе от меня надо?
Девушка переступила с ноги на ногу, шевельнула плечами. Черты лица у нее были почти детские, а глаза — как две черные жемчужины.
— Местность эта по-нашему называется Пасть, а у людей ее, кажется, называют Врата Похъёлы. И вовсе я тебя сюда не затаскивала.
— О Укко и все его небесное воинство, — пробормотал Ильмо. — Как же меня сюда занесло?
— Ну ты смешной, — хрустальным голоском заявила юная колдунья. — Вокруг дома, где ты уснул, пляшет тун. Он и привел твою душу прямиком в логово Когтистого Старца. А если бы ты не тратил время на болтовню, то давно понял бы, что Старец тебя уже учуял и теперь спешит сюда. Он сторожит Врата и убивает всех, кто здесь появляется — будь ты во плоти или нет, ему все равно.
— Проклятие!
Ильмо затравленно оглянулся по сторонам. Ему показалось, что в ущелье стало темнее. Еловые лапы содрогались от ветра. Ильмо не стал спрашивать, кто такой Когтистый Старец, — ему и так было понятно. В землях карьяла тоже никогда не называли по имени мудрого, коварного и страшного хозяина леса, единственного зверя, который не подчинялся пастушьему рогу Тапио. Здесь же, судя по высоте меток, обитал не обычный медведь, а сам первопредок этого племени.
— Но зачем?! — воскликнул охотник, стискивая кость.
— Зачем я тебя предупреждаю? — неверно поняла его возглас девушка. — Ну-у… честно говоря, я прилетела посмотреть на битву. Но, похоже, вместо битвы ожидается обычное пиршество Старца, а мне это совсем неинтересно. Потом, пророчество говорит о рождении героя… но ты что-то на героя не похож. Либо ты не он — тогда к чему тебе здесь погибать? Либо он — тогда я хочу сначала разобраться, что в тебе такого особенного и почему мать двадцать лет пыталась тебя разыскать. А кроме того, брат не взял меня в южные земли, и я на него слегка обижена…
— Как мне вернуться в явь? — перебил ее Ильмо. — Скорее!
Девушка посмотрела на него с недоумением.
— Что ж тут сложного? Надо разрушить сонные чары. Проще всего — с помощью крови…
В ущелье вдруг стало очень тихо. Тьма между каменными стенами стала почти осязаемой. Даже ветер умолк, затаился. И среди этой настороженной тишины отчетливо прозвучал скрип медвежьих когтей.
— А вот и Когтистый Старец! — воскликнула девушка. — Не хочу с ним встречаться. Прощай, охотник!
Она плавно взмахнула руками — и вместо них распахнулись два черно-радужных крыла. Чудо-птица легко взлетела над деревьями и устремилась прямо в тучи. Ильмо остался один.
— Вернуться назад, — пробормотал он, глядя перед собой, на поворот тропы. — Она думает, это так просто? «Разрушить чары». Как я это сделаю?!
А тьма над скалами вдруг вздыбилась штормовой волной, и из этой тьмы выступало нечто белое, огромное, алчущее и неотвратимое, как сама смерть…
Повинуясь наитию, Ильмо крепко сжал расщепленную кость и вонзил ее острый конец себе в ладонь. Боль пришла не сразу — словно издалека, постепенно нарастая, она становилась все более явственной и обжигающей. Ладонь наполнилась кровью, тропа отдалилась — и растаяла в тумане…
Внезапно Ильмо обнаружил, что уже не спит. Он так и лежал на полу в сенях — руки выброшены вперед, словно в попытке дотянуться до двери. Лоб саднило — наверно, стукнулся при падении.
«Успел!» — выдохнул Ильмо. Какое-то время он боялся, что его снова затянет в кошмар, но образы Врат Похъёлы отступили и поблекли, в голове прояснилось. Ильмо приподнялся, сел и в изнеможении прислонился спиной к стене, глядя на лунные блики. Левая ладонь ныла в том месте, где Ильмо во сне проткнул ее костью, но никакой раны не осталось. «Жаль, — подумал Ильмо и усмехнулся. — Было бы две отметины: на правой знак Таара, на левой — знак Когтистого…
40 
