Особенно,... 
48 
Вдруг солнце спряталось за тучу, и в женском углу сразу стало темно. За занавеской заскрипели половицы.
— Кто там? Ты, доченька? Айникки быстро побросала бусы в сундук, опустила крышку. Зеркало забыла! В последний миг успела положить его на лежанку, сесть сверху и сделать хмурое лицо.
— Ну что ты тут сидишь как запечная мышь? — спросила Марьятта, заглядывая в угол. — Слезы льешь?
— А чему мне радоваться? — мрачно спросила Айникки. — Что вы с отцом мне жениха со двора согнали?
Бледная, остроносая Марьятта вздохнула и села на сундук.
— Забудь ты его. Батюшка о тебе заботится, ты одна у него. Другой отец выдал бы в чужие края, с глаз долой, а он всё перебирает, самого лучшего жениха тебе ищет…
— А Ильмо-то чем ему не угодил? — горько воскликнула Айникки, забыв, что сейчас не время затевать споры. — Чем он плох?
— Прежде всего тем, что он твой родич, — серьезно ответила Марьятта. — Мужа надо брать только со стороны. За родственные браки боги жестоко карают. Благо Калева — вот о чем ты должна думать в первую очередь. Об этом и отец думал, когда отказал Ильмари. А вовсе не потому, что он чем-то плох…
— Не верю! — вспылила Айникки. — Что ж ты раньше молчала, когда отец Ильмо хаял, обзывал лесным бродягой и колдуном недоделанным? Что за меня не заступилась, когда мы с отцом ругались?
Марьятта поджала губы.
— В семье моего отца мужчинам не перечили, и я не приучена. Твой покойный дед не стал бы вообще с дочкой разговаривать — повел бровью, отдал приказ холопам…
— Что-то я таких семей не видела! — фыркнула Айникки.
— И не увидишь, — Марьятта вздохнула. — Нет больше той семьи. Я последняя осталась…
«Вот чего от меня отец хочет, — подумала Айникки, неприязненно глядя на мать. — Чтобы я превратилась в такую же безгласную, покорную клушу. Не бывать этому!»
— В семье моего отца, — продолжала Марьятта, — девкам воли не давали. Когда батюшка просватал меня за Антеро, я день и ночь ревела, сначала утопиться хотела, потом решила в лес сбежать. Уже и короб собрала… Но батюшка мой был мудр — приказал отобрать у меня все вещи и запереть в горнице в одной рубахе до самой свадьбы. Твое счастье, что отец у тебя добр и мягок…
«Мой короб!» — с ужасом подумала Айникки. Едва не сорвалась с места проверить — на месте ли, но вовремя вспомнила про зеркало.
— Айникки! — донеслось вдруг с улицы.
Марьятта подошла к окну, выглянула наружу. В воротах, хихикая, толпились девушки в праздничных уборах. Лоб, грудь, пояс — все в жемчуге, олове и серебре. Лица смешливые, румяные.
— Тетушка Марьятта! Позовите дочку, очень нужно!
— Это подружки, — быстро сказала Айникки. — Мы уговаривались идти гадать у воды. Сегодня ведь Рябиновая ночь.
Марьятта взглянула на упрямую дочь с подозрением. Однако короб с приданым стоял, надежно спрятанный, в подполе, а Ильмо — за ним проследили — еще утром убрался из Калева в свою проклятую Тапиолу.
— Ну иди, развейся, — неохотно разрешила Марьятта. — Эй, что это ты там понесла? Ну-ка покажи! Кто тебе разрешил его брать, бесстыжая!
— Так это же для гадания, — нахально объяснила Айникки. — Как же без него увидеть суженого в отражении луны?
Как ни удивительно, именно спрятанное за спиной зеркало развеяло сомнения Марьятты. Она пропустила дочку к двери.
— Только смотри, не потеряй! Другое такое на торгу не купишь!
«Придется все-таки подарить его Кюллики, — подумала Айникки, выбегая за порог. — А приданое… ну что ж, значит, выйду за Ильмо без ничего, словно холопка. Думаю, он будет не в обиде!»
Месяц поднялся над кромкой леса, и в тот же миг вспыхнуло, как белая звезда, серебряное зеркало Марьятты. И тут же погасло — Айникки показала его подружкам и завернула в передник. Девицы только восхищенно вздохнули — и побежали темными переулками к реке. Выйдя на берег, Айникки последний раз оглянулась назад. Деревню Калева уже поглотила ночная тьма, только у знахарки Локки горел огонек. Неужели бабка тоже ворожит на суженого?
— Ну вот что, хватит детских забав. Гадать в этом году будем по-настоящему, — заявила Айникки. — Возьмем лодку и переплывем на тот берег. Там за полем перекресток — лучше не надо!
Подружкам ее слова пришлись не очень-то по нраву.
— Страшно же! — возразила Мурикки, красотка с льняными косами. — А шишиги? Ну как полезут из реки да под воду утащат!
48 
