— Стрелка, что за шухер на бану?
Стрелка быстро огляделась по сторонам:
— В приемной менты сидят, всем допрос учиняют.
— Какой еще допрос, кто что натворил? — Катя была напугана.
— Представляете, тело Жанки нашли в реке! — Стрелка говорила шепотом, словно боялась чего-то.
— Какой кошмар!
— Говорят, ее сначала задушили! Вот дерьмо! Вот менты всех и опрашивают: ищут — кто последний ее видел.
Подошла Белка и сразу вступила в разговор:
— А вы все мне не верили, я же говорила, что Жанка по-тихому не уехала бы! Обязательно бы всему городу натрепалась! Интересно, а куда ее вещи походу делись-то? В квартире, которую она снимала, ничего не было.
— Что здесь непонятного, — Стрелка от возмущения начала махать руками, — убийца забрал, чтобы все следы замести. Кто помнит, с кем она в последнее время встречалась?
Белка посмотрела на подругу как на умалишенную:
— Да кто такое вспомнит, у нее куча мужиков была, вот и догулялась.
Женю все это начало раздражать:
— Давно менты здесь?
— Я не знаю — сама только пришла. — Стрелка посмотрела на часы. — Директор рвет и мечет, у нас может представление сорваться. Они пока всех не опросят — не уйдут.
— Ну, Павлов этого не допустит! — Женя невесело усмехнулся. — Сейчас быстренько ментов выпроводит.
— Так Павлов улетел к своей благоверной, его теперь неделю не будет. — Стрелка вновь взглянула на часы. — Ладно, я побежала. Катька, я тебя поздравляю, ты опять в шоу.
ГЛАВА 10
На кардиологическом отделении, как и во всей больнице, была гнетущая атмосфера. По коридорам медленно прохаживались больные, которым были разрешены физические нагрузки. Вид у них был удручающий — пожилые грустные люди, с усталыми лицами, в жутких вылинявших халатах или в не менее жутких, растянутых на коленях тренировочных штанах. Жалкое зрелище. Женя вообще терпеть не мог все лечебные заведения, что поликлиники, что больницы, его реально начинало тошнить, когда он туда случайно попадал, по каким бы то ни было причинам. На этот раз он пришел в больницу только потому, что не мог отказать Кате. А уж она расстаралась, с утра начала сборы — и это возьмем, и то, и Папагену там одиноко, уже неделю лежит и такой он жалкий и несчастный. Женя уже всерьез подумывал, чем бы остановить Катин поток сострадания, который всерьез грозил затопить их квартиру, но, слава богу, сдержался — Катька бы его прибила.
В палате сильно пахло лекарствами. Когда они заглянули, Папаген лежал и грустно смотрел в окно. Вид у него, в блеклой полосатой фланелевой пижаме, и правда был ужасно жалкий. Глаза стали огромными на похудевшем, обтянутом кожей лице. Завидев вошедших, он не смог скрыть радости, заулыбался во весь рот и попытался встать с кровати. Катя сразу же кинулась к нему:
— Геннадий Андреич, что вы! Лежите, не вставайте, вам нужно лежать.
— Я просто очень рад вас видеть. Ребята, ну зачем вы пришли, вы же вчера были. Не надо так часто меня навещать, вы ведь работаете, нужно больше отдыхать, а не к старикам ходить.
— Геннадий Андреич, ну зачем же так? — Катя слегка надулась. — Нам с вами приятно. Как вы сегодня?
— Намного лучше, чувствую себя отлично, врачи здесь — просто класс, особенно Дроздецкий, скоро меня на ноги поставят.
— Вас здесь, наверно, жутко кормят. Мы вот вам гостинцев принесли, вот бульон домашний, здесь рыба, здесь кефир, куда это положить?
Было видно, что старикан совсем расчувствовался от такой заботы и внимания, казалось, он вот-вот заплачет:
— Да не надо было так беспокоиться, я бы сам уж как-нибудь. Здесь персонал очень хороший, мне все помогают.
— Вы не стесняйтесь, — Катя начала говорить покровительственным тоном, который не терпел возражений, — звоните, если что-нибудь понадобится, я вам номер телефона оставлю — свой и Жени, вот здесь, на тумбочке.
— Ну ладно, — Женя решил снять со старика тяжесть высказывания бесконечной благодарности, — вы нам наконец расскажите, что вас так расстроило и спровоцировало приступ!
— Не хочу говорить об этом, потом расскажу.
— Ну уж нет, мы должны знать. Выкладывайте.
— Даже не знаю, с чего начать… Катя, когда ты мне сказала, что тебя с премьеры сняли, я очень расстроился. А потом думаю, чего сидеть сопли жевать, ну и позвонил Михалычу.
— Неужели Михалыч? — нахмурился Женя.