59 
Так прошло четыре года. В их жизни почти ничего не менялось, за исключением женщин, бывавших у отца. Добавилась ещё одна машина – «Кадиллак». Отец, после того, как выписался из больницы, ни разу не стригся, и теперь его волосы служили дополнительным предметом восхищения у женщин. Алику тоже нравилось, когда он прихватывал их сзади черной ленточкой или заплетал в тугой «колосок». Как-то Эрик сказал, что с длинными волосами отец похож на дворянина средних веков. Глаза отца по-прежнему оставались такими же печальными и тоскливыми. Он часто ездил на кладбище, Алика с собой туда почти никогда не брал. Когда он вместе с Даном уезжал в Штаты, Алик жил у бабушки. Всё также раз в год к ним приезжали Пол и Джейн. Алик ездил летом отдыхать с отцом. Обычно сначала они ехали куда-нибудь на море, потом в Прибалтику, останавливались в дорогих гостиницах, и Алик получал полную свободу действий. Ни отец, ни ездивший с ними кто-либо из телохранителей его не контролировали, а вели себя с ним, как с равным. Вообще все взрослые, из знакомых отца, и Дан, вели себя с ним, как с равным. Он мог поговорить с ними на любую тему, не боясь, что его одернут или пристыдят. Ему не говорили: «Ты ещё не дорос до этой темы». Алик знал, что никто из его приятелей и одноклассников такой свободой похвастаться не может. Он продолжал увлекаться музыкой и языками, вместе с отцом ездил играть в теннис и сквош, с удовольствием бегал с ним по утрам, очень легко учился. К четырнадцати годам он свободно владел английским, французским, немецким и испанским. Среди знакомых он всегда был душой компании и негласным лидером, хотя к лидерству не стремился.
Неприятности начались, как всегда неожиданно, на фоне полного благополучия. Несколько дней отец ходил встревоженный, о чем-то тихо переговаривался с Даном, Эриком и телохранителями. К ним приезжал дядя Костя, ставший к тому времени начальником уголовного розыска, и отец тоже долго о чем-то с ним и Даном секретничал на кухне. Алик не пытался интересоваться, о чем идет речь, решив, что это что-то связанное с деловыми вопросами.
Приближался старый Новый год. По этому поводу в школе решили устроить дискотеку. Когда вечером Алик собрался уходить, к нему в комнату зашел отец.
– Ты куда-то уходишь? – спросил он, глядя, как Алик одевается.
– На дискотеку. А что?
– Куда?
– В школу. Часов в девять вернусь. Я тебе нужен?
– Ты мне всегда нужен. В частности, сегодня можешь идти, только осторожно. Может тебя отвезти и встретить?
– За ручку подержать? – Алик повернулся и улыбнулся. – Что случилось, па?
– Ничего. Просто осторожно, – отец потрепал его по плечу.
Причину тревоги отца Алик понял, когда в полдевятого возле дома его остановили двое незнакомых мужчин. Одеты они были довольно прилично и показались Алику чем-то знакомыми. В стороне стояла их машина.
– Парень, не ты Владислава Павловича сын будешь? – спросил один из них.
– Да, а что? – Алик остановился. На улице было довольно холодно, от мороза пощипывало щеки.
– Нам кое-что передать ему нужно. Не успели раньше, а сейчас уже неудобно беспокоить.
– Ничего страшного, он ещё не спит, – у Алика почему-то появилось какое-то нехорошее предчувствие.
– Лучше ты передай, – стоявший перед ним мужчина нехорошо улыбнулся. – Нельзя быть таким жадным при таких бабках. Так и скажи ему, если к утру не околеешь.
– Вот вы и скажите.
Алик хотел было идти, но сзади его перехватили рукой под подбородок, а стоящий перед ним нанес удар под ложечку. У него перехватило дыхание, и черное звездное небо закрутилось перед глазами. Мужчины действовали с завидной быстротой. Пока Алик хватал открытым ртом воздух, его ударили ещё раз, повалили на землю, заклеили скотчем рот и чем-то связали руки. Дальше его методично продолжали избивать ногами, пока он не потерял сознание.
Очнулся Алик в доме. Было тепло, пахло нашатырем. Он лежал на диване в гостиной, рядом были отец и Леша. У Алика ужасно болела голова и веки казались настолько опухшими, что глаза превратились в щелки. Тяжело было дышать, каждый вздох отдавался резкой болью в правом боку.
– Ну, как ты Алинька? – голос у отца был севший до неузнаваемости.
– Бок болит, – пожаловался Алик, – и голова…
– Тошнит?
– Нет. Глаза не открываются.
– Полежи, сейчас «скорая» приедет.
– Алик, кто это был? – спросил Леша.
– Не знаю. Два мужика. Они сказали, если к утру не околею, передать тебе, что нельзя быть таким жадным при таких бабках.
59 
