– Как же мне не хватает вас, милые мои девчонки, – прошептал Олег. – Я тоскую по тебе, Мариночка… я так люблю тебя…
Олег уже заканчивал разбирать вещи, когда дверь приоткрылась, и заглянул Макс. Он уже не пытался улыбаться. Лицо было грустным и усталым.
– Ты не отдыхаешь?
– Нет, проходи. Пытаюсь навести какой-то порядок. Падай, куда душе угодно, – предложил Олег.
– Как дела? – Макс сел в угол дивана. – Как ты?
– Нормально. Рассказывать долго. В двух словах, я доволен тем, что уехал. Немного легче стало.
– Что ж, я рад за тебя. Ты действительно выглядишь уже не таким подавленным.
– Макс, что у вас с Оксанкой происходит? – спросил Олег, садясь рядом.
– Плохо всё, Олег. Оксана хочет уйти от меня. Ведь уговор был, что мы ждем твоего возвращения и официально разводимся.
– Ну, ну… – Олег сделал вид, что ничего не знаю. – И что смертельного произошло, что стоит так с плеча рубить?
– Не знаю, – лицо Макса стало серым. – Вернее знаю, но ничего не могу сделать. У меня одна надежда, что ты её попробуешь вразумить. Родителей она слышать не хочет, мою мать тоже, а меня и подавно. Она всё решила.
– У неё что, кто-то появился?
– Если бы появился, я бы понял её. А так, я не понимаю. Ты же знаешь, главное для неё в последние пару лет было родить ребенка. Ничего у нас почему-то не получалось. Проверялись и она, и я, притом проверялись неоднократно. Всё нормально. Перепробовали, всё, что только можно – результат нулевой. А, когда ты уехал, она, наконец, забеременела. Мы так радовались! – у Макса по лицу пробежала тень. – Стали предельно осторожными – никаких нагрузок, никаких нервов. Даже родителям решили ничего пока не говорить. Думали, будет месяца три, тогда всех и обрадуем. Оксана возвращалась с работы и попала под дождь. День был очень жарким, а ливень холодным. Она простыла. День-два у неё был насморк, недомогание, горло побаливало, а потом такая ангина разгулялась… Проболела она две недели. Неделю температуру ничем не могли сбить. У неё начал болеть живот. После этого все врачи уперлись, что ей нужно делать аборт. Сделали УЗИ – оказалось отслойка плаценты. Она плакала целый день. Плачь – не плачь, а другого выхода не было. И Марина Сергеевна с Леонидом Владимировичем так говорили. После этого она несколько дней провела дома. Настроение, сам понимаешь, какое. Чем я её только не пытался отвлечь! Всё без толку. А тут черт принес мою бывшую благоверную. Она приехала к теще на несколько дней и решила зайти. Приехала одна, без Тимки. Ну, сидим, чинно благородно, кофе попиваем. Я спросил, почему она Тимура не привезла. Она и говорит, что у меня теперь жена молодая, сыном мне теперь интересоваться некак, пора бы и своих детей завести. Потом к Оксане поворачивается и спрашивает, что это мы так засиделись и почему она муженька детишками не порадует. Моя бывшая половина, нужно сказать, при желании может кого угодно, до инфаркта довести. Я что-то расплывчатое ответил. Вскоре она распрощалась и ушла. Вот после этого у нас всё и началось. Видно, когда шел разговор о Тимуре, и я услышал подобные излияния, у меня лицо дернулось. Оксана это заметила. Теперь у неё одна песня – что из-за неё я не могу видеться с сыном, что все мечты о нормальной полноценной семье остались только мечтами, что она видит, как я мучаюсь от всего этого, и так далее. Последней каплей стало то, что у неё началось воспаление. Она пришла к выводу, что нам лучше расстаться, из-за того, что с ребенком у неё теперь вообще ничего может не получиться, а мне поискать для себя полноценную женщину. Она даже к родителям уходила. У меня нервы сдали… – он тяжело вздохнул.
– Что произошло? – Олег поднялся, открыл окно и закурил.
– Да и говорить стыдно… – Макс совсем смешался. – Настолько всё поперек горла стояло, что и передать не могу. Собирались на выезд ехать. Я пистолет из сейфа достал, перекладывал в кобуру, ну и мысли дурные в голову полезли. Хорошо, что шеф зашел вовремя и пистолет у меня выбить успел… Неприятностей было… Чуть не до увольнения… Я ещё и дома от всей души надрался. Мать пришла, увидела меня красивого и решила сходить поговорить с Оксаной. Оксана ничего и слышать не хотела, а у Марины Сергеевны с сердцем плохо стало. Потом Леонид Владимирович уговорил Оксану, чтобы она вернулась, хотя бы на время, – Макс помолчал. – Вот она и вернулась. Спим в разных комнатах, разговариваем только при ком-то. Она по полночи в подушку плачет. Засыпает, во сне меня зовет… Что делать, Олег?