Последние отзывы

  24  

— Леди Фрэнсис! — окликнул он, поднимаясь тоже. — Могу я просить уделить мне несколько минут?

Она замерла на полушаге. Робкая надежда на то, что обойдется без экзамена, оказалась тщетной. Впрочем, нужно было отдать должное чужаку: он пытался вести себя одинаково по отношению к каждой из сестер, независимо от их внешности.

— В оружейной, если не возражаете, — не поворачиваясь, ответила она через плечо.

— Это меня вполне устроит.

— Тогда там и увидимся, милорд, ровно через десять минут.

В коридоре Фрэнсис немедленно достала из кармана очки и нацепила их на нос. Прядь волос, выбившуюся из пучка, она оставила небрежно свисать вдоль щеки. Сердце колотилось в груди со страшной силой. Как же вести себя во время разговора? Она обещала отцу не быть грубой, по крайней мере явно. Лучше всего будет…

— Леди Фрэнсис!

Она вдруг заметила, что стоит у окна оружейной комнаты и что в дверях уже показался граф Ротрмор. Она ни на шаг не сдвинулась с места, только повернулась и кивнула.

— До сих пор у меня не было возможности побеседовать с вами.

— Не было.

Вот ведь неотесанная нескладеха, подумал Хок, но тотчас почувствовал себя виноватым. Разумеется, девчонка знала, какой отталкивающей кажется ее внешность на фоне красавиц сестер, и, должно быть, таила обиду на судьбу.

— Клер показывала мне свои работы, но я не нашел среди них вашего портрета. Скажите, она когда-нибудь рисовала вас?

Фрэнсис впервые прямо посмотрела на него, как следует прищурившись. Хок едва заметно отшатнулся, и она внутренне усмехнулась, ответив:

— Да.

— Мне бы хотелось увидеть ваш портрет. Этот болван старался быть любезным!

— Я не помню, куда засунула его.

— Жаль! А читать вы любите?

Расслышав неудовольствие в голосе собеседника, Фрэнсис предположила, что Клер успела достать его стихами Байрона. И совершенно напрасно! Ей следовало бы знать, что мозги знатных англичан заблокированы с самого рождения. Что может быть нелепее, чем расточать сокровища поэзии на такого вот олуха!

Фрэнсис вздернула подбородок, желая отчетливее видеть графа, но толстенные и к тому же мутные стекла превращали его в некий туманный образ. Ей было бы интересно увидеть столь совершенный образчик английского джентльмена, того самого, который считает печатное слово радостью для дураков.

— Да, я люблю читать, — заговорила она, придав голосу побольше заунывности. — В основном я читаю классиков на латинском и греческом языках, а в долгие зимние вечера обожаю читать вслух поэмы Чосера.

«Надеюсь, напыщенный индюк, от этой информации у тебя будет несварение желудка, как от непропеченного теста Дорис!»

— А как вы относитесь к балам и званым вечерам? Нравится ли вам ездить с визитами?

— Нет, — отрезала Фрэнсис, — не нравится. Я предпочитаю находиться в одиночестве.

— С вашими римлянами и греками? —Да.

— Но вам же нужно иногда выходить из дому!

— Если в одиночестве, то с удовольствием!

— Ах вот как!

Несколько минут прошло в полной тишине. Фрэнсис не сделала никакой попытки продолжить беседу. В конце концов, это он устроил допрос, так пусть сам и выкручивается. Она стояла, угрюмо глядя в пол. Хок, предварительно прокашлявшись, сказал: «Благодарю вас, леди Фрэнсис». Она молча вышла из оружейной комнаты.

Хок тоже пошел восвояси. Всю дорогу до своей комнаты он озабоченно хмурился, но порог перешагнул с широкой улыбкой на лице. Не обнаружив Граньона, он отправился на поиски и в конце концов нашел его в северной башне, в упорной скуке разглядывающим однообразный ландшафт.

— Вот ты где! Когда Тотл направлял меня сюда, он чуть было не свалился со ступенек. Опять пьян, подумать только… Знаешь что, Граньон? Я принял решение.

Камердинер внимательно взглянул в лицо хозяина. На нем застыло зловещее спокойствие.

— Кого бы я ни выбрал — Виолу или Клер, — жизнь моя изменится радикально, — продолжал Хок. — Жена будет целый день цепляться за мою руку, требовать внимания, цитировать стихи, рисовать, хихикать, флиртовать и прочая, и прочая…

— Это все так, милорд, — возразил Граньон, — но куда ж деваться? Клятва!

— …и поскольку женитьбы мне не избежать, я обвенчаюсь с леди Фрэнсис!

Граньон ахнул и уставился на Хока во все глаза.

— Мне пос-послышалось… леди Фрэнсис…

Они не могли заметить в одной из амбразур башни, немного ниже, внимательно прислушивающегося к их разговору Александра Килбракена. Тот поднимался в башню, чтобы пригласить Хока на беседу за стаканом бренди.

  24