Особенно,... 
64 
Поползли слухи, что к эпидемии прямое отношение имеет Барон и что мэрия города тайно собирала ночное совещание глав городских служб с его участием. Безобразие случилось как раз накануне выборов мэра. И напрямую играло на конкурентов ополоумевшей от неожиданной беды городской матроны. Столичные светила медицины горестно разводили руками, не в силах помочь детишкам, которые лежали под капельницами и отказывались от еды.
Власти официально озвучили версию массированного теракта с использованием биологического оружия, учебные заведения закрылись, в городе объявили безвременный карантин, а несчастные дети продолжали угасать в больницах. Федеральные власти обнесли город санитарным кордоном со знаками биологической опасности, хотя анализы крови умирающих не выявили никаких отклонений. Въезд в город закрыли, порт законсервировали. Появились слухи, что виновных поймали и даже что Барон лично посадил на кол негодяев, потравивших детей. Несмотря на это, возмущенные горожане вышли на улицы и на всякий случай перебили все стекла в аптеках «Фармаг». Разъяренный народ попытался найти и линчевать самого Барона, но удалось только поджечь его пустой унылый дом-крепость. Толпу встретили и проводили открытые настежь ворота. Тогда решили сжечь колдуна Алхимика, без которого тут точно не обошлось, но ни его, ни странных его дочерей в пустой башне не нашли — поломали, что смогли, и ушли ни с чем. Поджигать башню не стали — велик был риск спалить весь город, да и запал у народа уже прошел.
Однако не все попробовавшие волшебные капли попали в больницы — часть из тех, кто побывал в раю, остались в рассудке. Только в сумрачном, помутненном состоянии и с одной лишь идеей фикс — раздобыть снова волшебные капли любой ценой. Они болтались по цветущим июньским улицам, словно потерявшиеся щенки, вглядываясь в собственные тени, либо сутками сидели в Интернете в надежде разыскать хоть какое-то упоминание о каплях счастья или подобных случаях. Город погрузился в хаос, траур и уныние, впервые за последние десять лет оставшись без хозяина, ведь Барон действительно исчез, и никто даже не предполагал, в каком направлении. Никто не мог понять, что, как и почему случилось с несчастными черняевскими тинейджерами. Никто, кроме Алхимика, который в подвале своего ресторанчика переждал городские волнения и, вернувшись в разгромленную башню, вызвал эсэмэской Сатанюгу, чтобы посвятить в план своей смерти с последующим воскрешением.
— Завтра, шестого июня, я остановлю свое сердце. Я виноват в том, что сейчас происходит с моим любимым городом, но помочь ему смогу только через три года. Ты, Кирилл, должен будешь найти Следака, потому что без него мое воскрешение не состоится. Наградой тебе за содействие будет Гримуар. Аня с Яной отдадут тебе его через три года. Я спрятал их в безопасном месте, чтобы все ужасы, которые ждут Черняевск, обошли их стороной. Не ищи их сейчас, бесполезно. Где хранится Гримуар, они узнают только через три года. Тогда же ты узнаешь, где я их поселил. Вы соберетесь вместе и вызовете демона Самриила. Оживив меня, вы спасете город, а я отомщу Барону.
Алхимик дал Сатанюге подробные инструкции, что сделать с его телом после смерти.
— Барон сейчас прячется, испугавшись джинна, которого сам выпустил по своей глупости. Он понимает, что сбылось то, о чем я его предупреждал, и ему стыдно признать поражение. Но, возможно, уже завтра он появится здесь, потому что решит, что единственное, чем можно победить ЗЛО, — это еще большее зло. Ему понадобится ЗЛО еще и еще, и он никогда не оставит меня в покое, где бы я ни был. Я переиграю его. Умру, чтобы он ничего не получил. Он бросится искать Аню с Яной, но «Мадонна, глядящая в небо» скроет их от него. Да и потом, без меня они ему ни к чему. С тобой ничего не случится. Вот тебе порошок, прими его сейчас, и в ближайшие тридцать дней ты не будешь чувствовать никакой боли. Это на случай, если я ошибаюсь и Барон будет тебя пытать.
Последнее предположение Сатанюге совсем не понравилось. Хоть он и любил боль, но пытать предпочитал сам. Он похоронил Алхимика и выполнил все его предписания. Барон так и не объявился.
Зато в городе опять появились чудесные капли. И опять никто не брал за них денег, а те, кто передавал их, прятали свои лица. Только в этот раз никаких «очередей в Мавзолей» не получилось. Среди бела дня из-под шатра раскидистой липы вышел человек в кепке, плотно надвинутой на глаза в солнцезащитных очках. Несмотря на теплую погоду, на нем был строгий деловой костюм. Он достал из кармана пиджака пипетку и призывно помахал ею в воздухе. По липовой аллее в это время бесцельно болталось с десяток подростков с потухшими глазами. При виде заветной пипетки их глаза осветились нехорошим желтым пламенем. Ребята не стали выстраиваться в очередь к незнакомцу в кепке, сразу спрятавшемуся обратно под сень ветвей. С дикими криками они гурьбой побежали в липовый шатер за «липовым счастьем». Там, внутри, не поделив заветной пипетки, пытаясь быстрее добраться до бутылочки в кармане кепочника, они буквально затоптали его и разорвали на клочки одежду. В свалке задавили двух самых слабых и пролили большую часть содержимого бутылочки, так что выжившим пришлось есть землю, на которую упали драгоценные капли. Из липового шатра выбрались восемь победителей с микроскопическими зрачками, все в земле, синяках, чужой и своей крови, и беспредельно счастливые разбрелись по городу. В тот же вечер в Черняевске стали продаваться «капли счастья».
64 
