36 
После этого удара руку принца пронзил жар. Меч, еще мгновение назад казавшийся таким легким, налился свинцовой тяжестью. Рохан пытался вытащить клинок из глазницы дракона, но тот застрял в надбровной кости. Рохан громко вскрикнул от усилия и внезапного жжения в плече. Дракон закинул голову в небо; меч все еще торчал из кровавой дыры, которая только что была глазом чудовища. Рептилия вцепилась когтями в скалы, но не сумела удержаться. Целое крыло билось вверх и вниз, инстинкт требовал подняться в воздух, хвост молотил стену ущелья. Дракон издал последний душераздирающий рев, соскользнул со скалы, и его огромная туша грянулась на острые камни.
Рохан посмотрел на свою руку. Коготь дракона разорвал кожу и мышцу. Рана была пустяковая, но он все же счел нужным тщательно обтереть ее, не зная, чья на ней кровь — его или дракона. А вдруг в россказнях о том, что кровь дракона ядовита, есть доля правды, вяло подумал принц.
И вдруг ему стало холодно. Солнечные лучи перестали обжигать кожу, воздух превратился в стоячую воду, сквозь толщу которой принц пробивался с болезненной медлительностью. Лютый ветер заморозил пот на его теле и превратил брызги крови в кусочки льда. Рохан бросил короткий взгляд на дно ущелья, где лежал убитый им дракон. Этого хватило, чтобы у него закружилась голова. Принц отпрянул от края пропасти, упал на колени, и его вырвало…
Ущелье и небо все еще вращались, когда Рохан ощутил, что кто-то брызжет ему в лицо холодной водой. Он досадливо потряс головой и застонал.
— Разжуй как следует, — велел голос Чейна, и Рохан ощутил во рту что-то горько-соленое, снова вызвавшее тошноту. Он судорожно проглотил отвратительное месиво и заставил себя сесть. — Теперь немного отдохни, — сказал Чейн. Маленькая облатка из трав и соли подействовала на желудок юноши как кубок крепкого вина, выпитый до завтрака Рука начинала болеть по-настоящему, и Рохан поморщился.
Чейн опустился на корточки.
— Я на минутку подумал, что придется уплыть на Дальние острова и никогда не возвращаться. Если бы я рассказал Тобин, что ты погиб, она бы сжила меня со света. Но ты убил его, Рохан — Богиня, как ты убил его! Это было потрясающе! Мы все видели. Твой первый дракон…
— Первый и последний. Больше ни за что, Чейн. Я не хочу этого. Никогда.
Чтобы подняться на ноги, ему понадобилась помощь зятя. Они неуверенно поплелись вниз, оскальзываясь на камнях. У Рохана подгибались колени. Когда друзья спустились на дно ущелья, Маэта держала их лошадей в поводу, и Чейну понадобилось несколько секунд, чтобы успокоить норовистого Аккаля, который до сих пор во время охоты на дракона никогда не оставался без всадника. Затем лорд присоединился к Рохану и остальным, ждавшим его у огромной туши.
Вытаскивая меч из глаза дракона, Рохан потратил остатки сил. Он сбросил с себя тунику и досуха вытер ею клинок, а потом велел Маэте забрать лишь когти и зубы дракона.
— За остальным мы пришлем кого-нибудь завтра.
— Да, милорд, — низко поклонилась Маэта. Она учила его стрелять из лука, ездить верхом, играла с ним и скрывала его выходки от родителей. А теперь кланялась…
Рохан вылил себе в глотку полбурдюка воды, мечтая о том, чтобы это было вино. Чейн помог ему смыть с лица и груди кровь и издал удивленное восклицание при виде длинной царапины, протянувшейся от плеча до самого локтя. Рана была промыта, перевязана остатками туники Рохана, и принц едва не вздрогнул от грубоватого, но умелого обращения зятя с его рукой.
И тут из ущелья донесся низкий вой: зловещий, пугающий. Принц резко обернулся и положил руку на меч. Остальные бросили работу и замерли. Рядом с ними никого не было. Звук тут же повторился, но на этот раз он был громче и гуще. Теперь в нем слышалась дюжина разных нот и такая лютая злоба, что у Рохана встали дыбом волосы.
— Они оплакивают его, — сказал Чейн, прерывая жуткий драконий вой. — Пора, кончать и ехать домой.
Пока они работали, вой то вздымался вверх, то опадал. Драконши скорбели по своему мертвому так же, как предстояло скорбеть Рохану и его семье завтра, когда поднесут факел к погребальному костру Зехавы. Наконец все зубы и когти оказались в больших бархатных подсумках и принялись тихонько пощелкивать, исполняя реквием по мертвому дракону. Этот звук сопровождал Рохана и его людей всю обратную дорогу. Он дрожал на обжигающем летнем солнце и безмолвно повторял свою клятву. Больше никогда.
Увидев вдали группу всадников, Сьонед натянула поводья и привстала в стременах. Цель у этих всадников была та же, что и у нее: расщелина в холмах Вере, где между скал лежала крепость Стронгхолд. Послеполуденное солнце осветило белокурые волосы, и девушка почувствовала, что от ее лица отхлынула кровь.
36 
