13 
Констебль патрульной службы Дженис Хогг постаралась без стука закрыть дверцу «панды». Не было нужды будить всю улицу. И так скоро все узнают плохие новости. Она поморщилась, когда водитель, констебль Иэн Шоу, бездумно шарахнул своей дверцей. Окинув яростным взглядом его лысеющую голову, она с удовольствием подумала, что ему всего двадцать пять, а волосы отступили ото лба, как у старика. А он еще считает себя завидным женихом.
Словно угадав ход ее мыслей, Шоу повернулся к ней и насупился:
— Ну же, пошли. Давай поскорее покончим с этим.
Дженис оглядела коттедж, а Шоу тем временем толкнул деревянную калитку и поспешил по коротенькой дорожке к двери. Низенький домик был типичным для этой местности: мансарда с парой слуховых окошек, выступающих из-под черепичной крыши, сейчас засыпанной снегом; небольшое крыльцо, втиснутое между двумя нижними окошками, наличники, окрашенные какой-то бурой краской, едва различимой в слабом свете уличных фонарей. На взгляд Дженис, все выглядело достаточно опрятным и ухоженным. Она задумалась, какая из комнат принадлежит Рози.
Впрочем, готовясь к предстоящему испытанию, Дженис постаралась выбросить посторонние мысли из головы. Ее часто посылали с подобными поручениями. Это было связано с ее полом. Взяв себя в руки, она ждала, пока Шоу достучится в дом. Поначалу никакого шевеления не наблюдалось. Затем за занавесками правого окошка зажегся тусклый свет. Появилась рука и отвела занавеску в сторону. К стеклу приблизилось освещенное с одного бока лицо. Пожилой мужчина с взъерошенными седеющими волосами уставился на них, открыв рот.
Шоу вытащил удостоверение и показал ему. Жест был понят. Занавеска упала на место. Спустя пару минут отворилась входная дверь, и на пороге появился тот самый мужчина в толстом шерстяном халате. Он поспешно завязывал пояс. Широкие пижамные штаны набегали на выцветшие клетчатые шлепанцы.
— Что происходит? — требовательно спросил он, неумело пряча тревогу за воинственностью.
— Мистер Дафф? — спросил Шоу.
— Да, это я. Что вы делаете у моих дверей в такой час?
— Я констебль Шоу, а это констебль Хогг. Можем мы войти, мистер Дафф? Нам нужно с вами поговорить.
— Что там натворили мои парни? — Он отступил в дом и махнул рукой, приглашая их войти. Внутренняя дверь отворялась прямо в гостиную. Диван и два кресла, обитые коричневым плюшем, располагались перед самым большим телевизором, какой когда-либо видела Дженис.
— Присаживайтесь, — пригласил Дафф.
Пока они направлялись к дивану, открылась дверь в дальнем конце комнаты, и вошла Эйлин Дафф.
— Арчи, что происходит? — спросила она. Ее лицо блестело от ночного крема, волосы были убраны под бежевую шифоновую косынку, чтобы защитить укладку. Строченый нейлоновый халатик был застегнут не на те пуговицы.
— Это полиция, — сказал ее муж.
Глаза женщины тревожно расширились.
— В чем дело?
— Не могли бы вы подойти и сесть, миссис Дафф? — сказала Дженис, пересекая комнату и беря женщину под руку. Она усадила ее на диван и жестом пригласила мужа сесть рядом.
— У вас плохие новости… я знаю, — жалобно воскликнула женщина, вцепляясь в руку мужа. Арчи Дафф, сжав губы, с неподвижным лицом, молча уставился на темный экран телевизора.
— Мне очень жаль, миссис Дафф, но боюсь, вы правы. У нас действительно очень плохие новости для вас. — Шоу мялся у двери, слегка склонив голову и устремив глаза на разноцветные завитушки узора ковра.
Миссис Дафф толкнула мужа:
— Я говорила тебе: не позволяй Брайану покупать этот мотоцикл. Я тебе говорила.
Шоу бросил молящий взгляд на Дженис. Она подошла еще ближе к Даффам и мягко сказала:
— Это не Брайан. Это Рози.
Слабый мяукающий стон сорвался с губ миссис Дафф.
— Этого не может быть, — запротестовал мистер Дафф.
Дженис заставила себя продолжать.
— Несколько часов назад на Холлоу-Хилле было найдено тело молодой женщины.
— Это какая-то ошибка, — упрямо повторил Арчи Дафф,
— Боюсь, что нет. Несколько присутствовавших там полицейских опознали Рози. Они знали ее по «Ламмас-бару». Мне очень жаль, но я должна вам сообщить, что ваша дочь мертва.
Дженис достаточно часто приходилось наносить людям этот удар, и она знала, что реакция на него, как правило, бывает двоякой: полное отрицание, как у Арчи Даффа, или всесокрушающее горе, которое захлестывает родных подобно потопу. Эйлин Дафф запрокинула голову и взвыла, обращая горе к потолку, к небу. Брошенные на колени руки ее скрючились и судорожно подергивались, все тело свело в отчаянной муке. Муж смотрел на нее, как на незнакомку, он нахмурил лоб, категорически отказываясь признавать случившееся.
13 
