Особенно,... 
91 
— Только попробуй, Брент Хаммонд! Я зарежу тебя, застрелю!
— Да замолчи же! Надо же, а я-то думал, что женился на леди!
Байрони извернулась и ударила его кулаком в живот.
Он в изумлении крякнул.
— Я тебе не леди, — кричала она. — Я тебе жена!
Брент краем глаза видел, как останавливались люди, чтобы посмотреть на них. Он стиснул зубы и крепче сжал ее руку. Когда они подходили к салуну, бледная как полотно Байрони замолчала. «Что ты наделала, идиотка? — в ужасе спрашивала она себя. — Ты опозорила его, привела в бешенство, выставила дураком». Эти мысли вертелись у нее в голове, пока Брент не отпер дверь и не втолкнул ее внутрь. Она стояла и тихо растирала себе запястья.
— Я не буду тебя бить, — сказал Брент, спокойно закрыв дверь, — по той простой причине, что обещал никогда не делать тебе больно. Но ты заслуживаешь этого, Байрони. Ну а теперь изволь рассказать, что все это значит.
Бренту показалось, что она его не слушает, и он заговорил более резко:
— Я уже говорил тебе, что Селест тебя не должна интересовать. Она не имеет к тебе никакого отношения.
— Я завтра уезжаю, — проговорила она, не глядя на Брента. — У меня есть колье. Я продам его и начну жизнь где-нибудь в другом месте.
Брент скрипнул зубами от поднимавшейся в нем волны ярости.
— Никуда ты не поедешь!
Байрони вскинула голову с явно озадаченным видом.
— Ты не хочешь меня. Ты женился только потому.., впрочем, не знаю почему. Возможно, из чувства вины, потому что соблазнил меня — как оказалось, не какую-то жалкую проститутку, а девственницу? Или пожалел, как бездомное существо?
— Я женился на тебе потому, что ты мне нравишься, маленькая идиотка! — Брент видел, что она ему не верила. Даже в его собственных ушах эти слова прозвучали как невнятные речи смущенного человека. Жалость, чувство вины — да, но не только, видит Бог.
Что-то большее, гораздо большее. Ему казалось, он желал ее вечно.
— Тебе нравится Селест?
— Это не одно и то же, — возразил он, возмущенно взмахнув рукой, хорошо понимая, что увязал все глубже. Как она смеет задавать подобные вопросы!
— А разонравится Селест, понравится кто-то еще, разве нет?
— Нет! Черт побери, Байрони, я пришел сегодня к ней вовсе не для того, чтобы заниматься.., чтобы переспать с нею!
— О? Просто позавтракать? Обсудить повседневные дела? Спросить, не хочет ли она совершить прогулку верхом, скажем, завтра, когда у тебя будет время?
Брент посмотрел на Байрони и проговорил, скрипнув зубами:
— Нет, я пошел к ней, чтобы спросить, как предохраняться от беременности.
Байрони напряженно вытянулась.
— Предохраняться от беременности, — тупо повторила она. — Не понимаю.
— Это значит, что я не хочу, чтобы ты, Байрони, слишком скоро забеременела. Ты еще слишком молода, а я.., я…
— Что — ты, Брент? — допытывалась она, когда он надолго замолчал. Она почувствовала, как побледнела, когда до нее дошел подлинный смысл его слов. — Если бы я забеременела, ты оказался бы по-настоящему связан со мной, не так ли? Свобода на этом кончилась бы.
— Вовсе нет, — возразил он. — Нам просто нужно время, чтобы лучше узнать друг друга, чтобы…
— Время, чтобы понять, наскучу я тебе или нет? — закончила за него фразу Байрони. — А когда это случится, я, как ты надеешься, уйду из твоей жизни, поскольку у меня есть колье?
— Не говори глупости, дурочка, черт бы тебя побрал!
Она удивленно вскинула брови.
— Я — дурочка? Я просто очередная любовница, верно, Брент? Любовница, которая даже не смеет взглянуть на другого мужчину, потому что принадлежит тебе на законном основании. Ты прав, я дура, безмозглая дура. Я думала.., ладно, это не важно.
Байрони повернулась к нему спиной, не в силах больше видеть лицо Брента. Слезы застилали ее глаза, и она злобно вытерла их тыльной стороной ладони. Она услышала, как он направился к ней, быстро отошла и встала по другую сторону кровати.
— Держись от меня подальше, Брент, я больше не желаю иметь с тобой дела.
Брент разозлился как никогда. Она смеет выслеживать его, а потом обвинять во всяких идиотских вещах!
— Твое желание или нежелание, жена, в действительности не имеет никакого значения. Как ты сама сказала, ты принадлежишь мне по закону. И будешь делать то, что я тебе скажу. А поскольку у тебя такое живое воображение и такой ядовитый язык, думаю, что дам тебе реальный повод для применения красноречия.
91 
