144 
— Немедленно прекрати, Алек!
Он просто покачал головой и пошел быстрее. Добравшись до хозяйских покоев, Алек вошел и захлопнул ногой дверь. Потом, почти швырнув ее на постель, запер спальню и замок смежной двери.
Джинни быстро вскочила и метнулась к дальней стороне кровати. Она не спускала глаз с мужа, подмечая каждое его движение, гадая, о чем он думает, что собирается делать. Скорее всего сорвать с нее одежду.
Она придвинулась ближе к стене и с отчаянием поглядела в окно. Нет, выпрыгнуть нельзя, до земли добрых тридцать футов.
— Попробуй только, — сказал он за ее спиной — Я знаю, что ты женщина и, следовательно, обладаешь самой малой толикой здравого смысла, но сейчас декабрь, и ты беременна. Только из уважения к твоему положению я готов удовлетвориться тем, что сорву с тебя это смехотворное облачение. Правда, я предпочел бы задать тебе хорошую трепку, но придется довольствоваться малым. Поди сюда, Джинни.
Джинни замерла, высокомерно подняв подбородок.
— Убирайся к дьяволу!
— Ты становишься однообразной. Это в тебе говорит американка. Иди сюда. Больше я не намерен повторять.
— Прекрасно, потому что ты начинаешь мне надоедать, Алек.
Он направился к ней, и Джинни, видя, что он так же взбешен, как она, рванулась к смежной двери, молясь, чтобы в скважине торчал ключ. Молитва ее не была услышана. Она почувствовала, как жесткие ладони сжали предплечья. Алек с силой рванул ее на себя.
— Ну вот, — удовлетворенно объявил он, разрывая сорочку от шеи до талии. Джинни высвободила руку и впечатала кулак в живот мужа. Тот только проворчал что-то, и в глазах блеснули искорки ярости.
— Отпусти меня, Алек. Отопри дверь и оставь меня в покое. Если хочешь, чтобы я уехала, только скажи, и меня здесь не будет. Утром. Тебе никогда больше не придется выносить мое общество. Пусти же!
Алек, не отвечая, продолжал действовать, не давая Джинни опомниться. Еще минута, и клочья сорочки валялись на полу. Он стянул лохмотья, оставив Джинни обнаженной до талии. Она пыталась успокоиться, дышать ровнее, не показывая волнения, хотя знала, что Алек смотрит на нее, и от этого приходила в ярость, чувствуя себя одновременно еще более беззащитной. Это было ужасно.
— Никогда не прощу тебя за это, Алек. Будь ты проклят! Отпусти меня!!
Алек ошеломленно молчал, не сводя взгляда с жены, и наконец тихо пробормотал:
— Твои груди стали еще больше. И, подняв руку, нежно сжал ее грудь.
— И тяжелее. И еще прекраснее, если это только возможно.
Джинни сжалась, но он крепко держал ее.
— Не трогай меня!
— Хорошо, — с готовностью согласился Алек, сдергивая с нее брюки, сапоги и шерстяные чулки, а когда Джинни осталась совершенно обнаженной, улыбнулся: — Очень мило, дорогая жена. Очень мило.
Его рука снова легла на ее грудь, нежно лаская. Джинни почувствовала первые огоньки желания, но твердо решила ни на что не обращать внимания. Но Алек подхватил ее на руки и понес к кровати. На этот раз он не бросил Джинни на постель, а осторожно положил на спину и сел рядом.
— Ну а теперь, — сказал он спокойно, словно вел светскую беседу, — давай поговорим, жена. Ты хочешь бросить меня?
— Да. Ни за что не останусь, не буду терпеть унижения и оскорбления.
— Ну а сейчас, когда лежишь на своей прелестной спинке, голая, и я, полностью одетый, смотрю на тебя. Это ты можешь стерпеть?
Джинни втянула в себя воздух, замахнулась, чтобы ударить его, но Алек перехватил ее руку и опустил на кровать.
— О нет, не выйдет. Теперь я хочу взглянуть на своего сына.
— Это дочь!
Алек легонько погладил ее живот, закрыл глаза, замер на мгновение и, не двигаясь, тихо сказал:
— Ты никуда не поедешь. Моя жена останется со мной и будет делать, как велю я.
В этот момент в желудке Джинни громко заурчало. Глаза Алека распахнулись.
— Я накормлю тебя, Джинни, — засмеялся он, — но немного погодя. Ну а пока я буду просто наслаждаться, глядя на тебя.
Наклонившись, он начал целовать ее живот короткими поцелуями-укусами, а когда выпрямился, глаза потемнели, и Джинни поняла, что Алек хочет ее, увидела, как на загорелой шее лихорадочно бьется жилка.
— Я не нравлюсь тебе, — пробормотала она. — Как ты можешь хотеть меня?
— Это, конечно, мое извращенное упрямство. У тебя прелестное тело, Джинни. Для меня большая радость наблюдать, как набухает твой живот. И груди.
— Я замерзла, Алек, — процедила Джинни и в подтверждение своих слов вздрогнула.
144 
