Последние отзывы

  47  

— Я не ищу с тобой ссоры, княже, — покачал головой Висковатый. — Я лишь предупреждаю. Забудь об этом обо всем. Не лезь в дела моего приказа. Не нужно этого ни мне, ни тебе, ни государю нашему. Оставь. Рад был свидеться с тобой, княже. Передай пожелание здоровья жене своей, княгине Полине, и детям вашим. Прощай.

От Посольского приказа Андрей бегом помчался в Разбойный, отпихнул с дороги холопа, забежал в комнату дьяка… Но здесь было пусто. Князь вернулся в коридор:

— Боярин Иван Юрьевич где?

— Дела у него важные, княже, — узнал Зверева слуга побратима. — В нетутях ныне.

— Найди! Скажи, я пришел, перемолвиться надобно. Немедля!

Тот кивнул, убежал куда-то вниз по лестнице, оставив гостя нетерпеливо ходить от стены к стене.

Боярин Кошкин появился где-то через полчаса: запыхавшийся, в шубе, накинутой поверх шелковой рубахи, на ногах валенки.

— Здрав будь, Андрей Васильевич, давно не виделись. Как кости, отпустило?

— Не до них, друже, — отмахнулся Зверев. — Сделай доброе дело, отдай мне смерда, что твои изверги позавчера повязали. Максимом зовут.

— А-а, этого… Прости, друже, не могу. Ты знаешь, Андрей, люблю я тебя, и отца твоего люблю, на все для вас готов. Но тут права такого не имею. Следствие по делу охальника этого идет, к батогам приговорили. Закон ведь не поломаешь, поперек не попрешь. Ныне даже государь волей своей уложений переступать не дозволяет.

— Нехорошо получается, Иван Юрьевич. Смерд ведь добро сотворить желал, государя и Посольский приказ о напасти предупредить. Я сам же его сюда и доставил. За что же его батогами насмерть запарывать?

— Может, и ни к чему, — пожал плечами дьяк. — Да токмо вдруг важен он всем оказался на диво. И князь Старицкий интересовался, когда ему рот заткнут, и Адашев, писарь царский. Ты вот теперь. Ровно знатного боярина повязали, а не смерда простого. Вот что, Андрей Васильевич… Завтра крикуна этого казнить повезут, так я палачу скажу, чтобы не смертным боем, а с жалостью порол. Опосля велю к тебе на двор отправить. Добро?

— Спасибо, брат, — обнял его Андрей. — Не забуду.

— Ничто. Для чего же братчины нужны, коли не помогать друг другу? Заодно и грех лишний с души сниму, за раба Божьего, невинно убиенного. Теперь извини. Внизу надобен…

Распростившись с побратимом, Андрей вышел на свежий воздух, побрел по дубовой мостовой к Фроловской башне, за которой его дожидался с лошадьми Илья.

— Что же у нас получается? — прикинул он. — Получается, Висковатый защищать царя от бесчестья не намерен. Свидетеля у меня больше нет, он следствием признан лжецом. Да как оперативно сработали! Но вот чего Старицкий и компания не учли, так это того, что слово не воробей, вылетит — не поймаешь. Слухи уже пошли, их батогами не напугаешь. Интересно, кстати, откуда этот предатель вдруг выплыл? Чего ему-то от дани ливонской надо? Просто нагадить хоть в мелочи пытается? Эх, хочешь не хочешь, в Александровскую слободу ехать надобно. Сами по себе слухи из Москвы туда могут не добежать. Надеюсь, Поля не обидится. Опять я ее, получается, обманул.

Из Москвы они выехали вместе с князем Друцким на следующий день пополудни. Андрей даже успел встретить возок с несчастным Максимкой, вручить ему обещанное серебро и разрешить смерду жить при дворце до тех пор, пока он полностью не поправится. Неприятная штука, конечно — дыба и батоги. Но все же… Два дня мучений — и на всю жизнь богат. Теперь, когда все было позади, бывший служка смог даже пошутить:

— По рублю за кнут получается. Хороший приработок, коли время свободное в достатке.

Проследив, как накрытого кафтаном бедолагу заносят в дом, князь поцеловал жену и поднял холопов в седло. Спустя четыре дня общий отряд двух князей, числом почти в два десятка сабель, спешился у знакомого постоялого двора, сверкающего слюдяными окнами и подкупающего чистотой и порядком.

Утром холопы, получив по три новгородки, были отправлены в слободу — ходить по лавкам, пить пиво, сидеть в кабаках — и везде, где только можно, пересказывать историю про литовское предательство. Андрей засобирался в царский «монастырь» — но не успел. Дверь содрогнулась от сильного удара, открылась, и он увидел…

— Бог ты мой, кого я вижу! Даниил! Адашев! Жив-здоров!

— Я, княже!

Служилые люди шагнули навстречу друг другу, обнялись, дружески похлопывая по спине, по плечам. Разошлись, придирчиво оглядывая.

  47