4 
— Ага, нашел дурочку! Половина курицы моя!
— Сейчас, костер разгорится — согрею.
— Брось ты, Олежка, — отобрала она утку. — Я уже тысячу лет как ничего не ела. И так сойдет.
— Ага, тысячу лет вперед, — тихо поправил ведун. — Та-ак… Пожалуй, оставшиеся штаны и тряпье я пущу на подстилку, а тулупом и налатниками мы укроемся. Ветра тут нет, можно и без шалаша обойтись.
Спутница, как ни странно, насчет общей постели возражать не стала. Видимо, поняла: когда спишь в верхней одежде, за свою честь можно особо не беспокоиться. А может, просто сообразила, что вместе теплее, и всю ночь тыкалась курносой сопелкой к нему в подбородок.
На рассвете Олег поднялся первым, снова разжег костер. Плотно набил в одну из торб чистого белого снега и пристроил над языками пламени, потом оседлал скакунов, повесил заводным на холку сумки. Когда девушка соизволила раскрыть разноцветные очи, путникам оставалось только доесть холодную капустную закуску, запить кипятком — и можно было подниматься в стремя.
— Хорошо-то как, — подняла лицо к голубому небу Роксалана, когда лошади начали тропить дорогу. — Тихо, солнечно, и воздух сладкий-сладкий! А тепло, как летом. Ей-богу, Олежка, кругом снег, а хочется раздеться и позагорать.
— Весна, — пожал плечами Середин. — Мы тут, помнится, как раз ледохода дожидались, когда заваруха случилась. Думаю, сейчас где-то апрель.
— Прямо как в сказке про двенадцать месяцев, — скинула шапку девушка и тряхнула головой, распуская выцветшие от химии волосы. — Улетала в лето, а попала в зиму. Хотела на лыжах в горах покататься, а оказалась на лошадях среди чащобы. Я, между прочим, давно мечтала в верховой поход отправиться, да все никак не получалось. И вот на тебе — пришла радость, откуда не ждали!
— Я рад, что хоть чем-то смог тебе угодить, — склонил голову ведун.
— Честно говоря, — поджала губы спутница, — я бы предпочла обычную турпутевку.
— Разве по путевке можно получить настоящее приключение? — не удержался от укола Середин.
— Не произноси больше при мне этого слова, — попросила Роксалана. — Укушу!
Лошади тем временем поднялись на очередной взгорок и замедлили шаг: снега здесь оказалось опять почти по пояс, и каждый метр пути давался с трудом. Часа три, меняя скакунов и обходя поваленные деревья, путники пробивались вниз. Когда же прорвались наконец через густой заиндевевший осинник, случилось чудо: впереди открылся тонкий, в две ладони, наст с множеством окруженных ледяными стенами проплешин. Местами даже проглядывала жухлая прошлогодняя трава.
— Ты смотри, Олежка! — изумилась девушка. — А здесь будто уже и вовсе май! Мы на юг едем или на север?
— Скачем на север, а склон южный. Солнце уже теплое. Вот и протаивает за день там, где тени нет. Все, привал. Будем останавливаться на ночлег.
— Ты чего, с ума сбрендил? — не поняла спутница. — Мы же еще и десятка километров не прошли!
— Какая разница? — Середин спешился и решительно отпустил подпругу. — Ты вчера птичкой полакомилась, а с утра капусткой подкрепилась. Они же только по паре горстей мерзлой травы из-под снега нарыли. Лошадям тоже есть охота. Пусть хоть здесь чего пощиплют, благо земля наружу выпирает. Коли падут с голодухи, нам тоже к людям вовек не выбраться.
— Так нам чего теперь, целый день тут ждать, пока они пасутся? — не поверила своим ушам девушка.
— Они вчера весь день под седлом провели, — напомнил Олег. — И ночь в снегу ковырялись. Имей совесть, дай скотине брюхо набить.
— Да пускай, мне не жалко… — Роксалана спешилась в некоей задумчивости, отпустила подпругу своей лошади, перешла к заводной, оглянулась. — Мы что же, так теперь и пойдем в день по чайной ложке?
— Природу не перехитрить, — развел руками ведун. — Или ты лошадь кормишь и едешь куда хочешь, или она пасется сама, но стоит на месте. Сейчас не лето, когда везде трава по пояс, за пару часов лошадь на лугу не напасется.
— Ни хрена себе! — закончила она мыслительный процесс и решительно вскинула подбородок. — Да мы с такой скоростью до Мурома года три добираться будем!
— Ерунда, — отмахнулся Олег. — В три-четыре месяца уложимся. Нам бы только до Белой добраться. Реки, в смысле. А там, вниз по течению — до Булгарии, к Волге. За Волгой же до Мурома и вовсе рукой подать. Дороги нахоженные, дворы постоялые на каждом перепутье, люди свои, что от Сварогова корня роды ведут. Я дома по атласу из любопытства смотрел, тут от Сакмары до Белой всего километров сто, за полмесяца доберемся. Ну, и еще пару недель на половодье скинем. Его где-то придется пересидеть.
4 
