34 
Однако наместник упрямо поднялся на взгорок и с него, с немалым изумлением, уставился на далекое кочевье, между шатрами которого всадники, мужчины и женщины. Нет, не просто бегали… Некоторых людей, пытающихся убежать за пределы стоянки, верховые рубили пускающими яркие солнечные блики саблями, женщин сгоняли в середину. Криков, правда, почти не доносилось. Далеко…
На счет тысяч Кара-мурза, конечно же, сильно преувеличил. Но две-три сотни среди нападающих набиралось. А у мурзы под рукой имеется не более полусотни воинов, да и те снаряжены кое-как. Луков с собой схватить никто не успел, копий или щитов — тоже. Казакам повезло, что напасть смогли внезапно. Что кочевье к походу не готово и почти все мужчины сейчас на пастбищах, со скотом. Да и сами роды рассыпались на мелкие кочевья, чтобы не стравливать друг другу траву.
— Любимый мурза! — снова взмолился Кара-мурза.
Интересно, он и вправду пожертвовал родным кочевьем, чтобы упредить его об опасности, или просто струсил, удрав при первом же казачьем ударе?
— Где ближайшее кочевье? — султанский наместник все-таки повернул коня и спустился со взгорка. Он понимал, что увлеченные грабежом враги вряд ли станут отвлекаться на погоню за одинокими всадниками, едущими по степи.
— На восток, любимый мурза. Полдня ходу.
— Мы едем туда, — решительно распорядился Кароки-мурза. — Отряди гонцов в прочие кочевья, назначь его местом сбора. Пусть воины мчат сюда немедленно! Соберем силы, завтра же переловим язычников и рассадим их по кольям.
Отряд перешел на широкую рысь, помчавшись в сторону выглядывающих над горизонтом гор. Среди зеленой травы остались только богато накрытый стол, и трое изумленных таким поворотом дел невольников.
Уже очень скоро нукеры наткнулись на мертвое тело.
Татарин лежал в траве, а поперек спины пропитавшийся кровью халат рассекала длинная рана. Кароки-мурза подумал было, что это один из несчастных, сумевших убежать из захваченного кочевья, но очень скоро на пути обнаружилась россыпь из доброго десятка мертвецов.
— Пастухи наши… — негромко сообщил один из воинов.
А когда вместо кочевья они обнаружили только выгоревшие круги, истыканных стрелами верблюдов и изрубленных мужчин, детей и голых женщин, Кароки-мурза понял, что дело явно не ограничивается набегом мелкой воровской шайки — похоже, казаки действительно явились большой силой и целенаправленно разоряют край, если вовсе не задумали его покорить.
— Вы возвращаемся в Балык-Кай, — решительно заявил он.
— В горы нужно, любимый мурза! Там не найдут, там в лесах и ущельях затеряемся, спокойно опасность переждем. В степи повсюду казаки!
— Султан милостью своей поставил меня наместником Балык-Кая, — сурово отрезал Кароки-мурза, снова пуская лошадь в рысь, — и встречать опасность я должен именно там!
* * *
Путь до Балык-Кая занял два дня. В пути им постоянно встречались мертвые тела — как татар, так и зарубленных невольников, нищих бродяг, невинных детей. Казалось, дыхнувшая на Крым смерть помутила разум обитателей прекрасного полуострова, и они убивали всех подряд, без смысла и надобности, просто не вынося вида ничего живого. Несколько раз отряд миновал разоренные кочевья, пару раз — наткнулся на брошенные пастухами огромные стада, безнадзорно гуляющие среди гор. А один раз за ними погнались казаки — около сотни. Однако, стоило неверным приблизиться на опасное расстояние, Кароки-мурза начинал пускать стрелы, и потеряв нескольких коней и пару воинов казаки предпочли отстать.
Почувствовать себя спокойно татарам удалось только в горах. Здесь тоже лежало немало убитых — но среди них встречались и тела разбойников. Кроме того, убежавшие в горы роды наконец смогли собрать своих воинов вместе, и теперь они сторожили ущелья и перевалы, готовые отбить любые наскоки врага.
Наместник, нещадно погоняя кобылу по крутым тропам, все еще лелеял надежду на то, что толстые каменные стены смогли уберечь от разорения его город — но уже за несколько верст ощутил характерный запах гари, и ударился в другую крайность, перейдя на неспешный шаг, словно его задержка в пути могла хоть что-то изменить…
Разумеется, первое, что сделали разбойники, налетев на город — это запалили все суда, что стояли в бухте. Правда, как узнал Кароки-мурза, две султанские галеры, заходившие для ремонта, милостью Аллаха успели выйти в море за день до нападения, и за их гибель перед Стамбулом отвечать не придется. Погорели в основном торговцы. Около десятка османских суденышек, несколько алжирских, пара венецианских, пара немецких и один итальянский неф.
34 
