75 
– Леночка, не плачь, – Гена обнял ее и поцеловал в висок. – Это ужасно тяжело, но оттого, что ты будешь плакать, вряд ли что-то изменится.
Она повернулась и удивленно посмотрела на Гену. Только теперь он сообразил, что до сих пор ни разу не целовался с ней и даже не обнимал ее. Ему почему-то стало очень стыдно, он покраснел до корней волос и сказал:
– Извини…
– За что? – Лена тоже смутилась.
– Я не хочу, чтобы ты подумала, будто я пользуюсь моментом, – Гена встал. – Одевайся, пойдем погуляем. Погода сегодня хорошая.
Они пошли гулять. Вечер действительно был удивительно тихим, совершенно безветренным. Пахло первой зеленью и еще сырой землей. Они проходили около часа и дошли до дома, где жил Гена.
– А знаешь, что находится в этом доме? – загадочным голосом спросил Гена.
– Понятия не имею, – Лена приостановилась. – Здесь какая-то мемориальная доска висит?
– Такого, конечно, я еще не удостоился, – Гена скромно заулыбался. – Может, со временем. А сейчас я здесь просто живу.
– Да, пожалуй, доска об этом факте появится здесь когда-нибудь, – Лена рассмеялась. – Я думаю, будет даже квартира-музей.
– Тогда давай ты будешь первым посетителем.
– Ты хочешь сказать, что приглашаешь меня в гости?
– Где-то так. Не просто приглашаю, а готов на руках занести.
– Вот этого не нужно. Что подумают твои соседи?
– Что этот «чурка», в смысле я, по «чурекским» обычаям девушку где-то украл.
– Давай не станем лишать твоих соседей сна и покоя. Я ведь, как положено в таких случаях, буду кричать, вырываться, кусаться и царапаться, и пообещаю сообщить об этом факте в обком, – рассмеялась Лена. – Я согласна зайти сама.
Лене у Гены понравилось. Она сказала, что не ожидала, что в квартире у холостяка может быть такой порядок. Гена сварил кофе, поставил кассету с приятной легкой музыкой, и они очень мило устроились в комнате. За окнами постепенно стихал городской шум, а они все сидели, разговаривая и не замечая времени.
– Гена, а чем ты вообще занимаешься? – спросила Лена. – Я, кстати, только сейчас сообразила, что мы встречаемся уже два месяца, а я почти ничего, кроме возраста, имени, отчества и фамилии, о тебе не знаю.
– Знаешь еще национальность и адрес, – пошутил Гена. – Я, Леночка, работаю в частной фирме.
– Если не секрет, то чем занимается фирма?
– «Ваше драгоценное» слышала?
– Да. В прошлом году папе там делали томографию. Ты врач?
– Нет. Я полуинженер, полувоенный, бывший спецназовец, а теперь телохранитель, – он почему-то смутился.
– Никогда бы не подумала! – Лена смотрела на него глазами удивленного ребенка. – Я всегда думала, что телохранители должны быть совсем не такими. И спецназовцы мне почему-то казались совсем не такими.
– Да все обычные люди. Это в кино только телохранителя видно за версту.
– Ты шефа охраняешь? Ой, снова я вопросы задаю, на которые, наверное, не положено отвечать.
– Я же не думаю, что ты пойдешь рассказывать на всех углах, кто, где и почему. Я охраняю его сына. Мальчику четырнадцать лет. Отличный парень.
– Гена, а почему ты из спецназа ушел? Здесь больше платят?
– Не совсем, – Гена опустил глаза и закурил. – Потом когда-нибудь я тебе расскажу. Не сейчас. Но ушел я не из-за денег. Кстати, когда мы с тобой встретились, я должен был ехать знакомиться с сыном шефа, и решался вопрос, возьмут меня телохранителем или просто охранником в офис.
– А почему ты так вспылил?
– Я думал, что меня не возьмут вообще. Ты оказалась права – взяли.
– Кстати, который час?
– Полдвенадцатого, – Гена взглянул на часы.
– Ой, Генчик, мне домой пора, – Лена поднялась. – Уже так поздно.
– А остаться ты не хочешь? – Гена тоже поднялся и обнял ее. – Уже ведь так поздно.
Их губы встретились. Гена без слов понял, что она совсем не против его предложения. Кровь стучала у него в висках, сердце колотилось, будто вот-вот должно было выскочить из груди.
От стыда и обиды Гена чуть не заскрипел зубами. Тело его предало, все заслонил собой страх, которого не было до проблем с женой. Он сел в постели и нервно закурил. Включить свет он не мог, потому что панически боялся столкнуться взглядом с Леной, увидеть в этом взгляде презрение и насмешку, а потом услышать от нее, что он не мужик. Повисла гнетущая тишина. В темноте только, когда он затягивался, то ярче, то слабее вспыхивал огонек сигареты. Лена села и прижалась щекой к его плечу. Гена вздрогнул, как от удара. В следующий момент он услышал ее голос, но без тени презрения или упрека:
75 
