Пламя Олимпии

Идея была Танечкина. Скучновата стала последнее время наша страница в газете, вот и решила моя премудрая начальница организовать журналистское расследование. Расследовать, естественно, предстояло мне. Приказ редактора – судьба для подчиненного, и потому я, смирив гордыню, пошел в милицию и признался в какой-то вымышленной мелкой краже. Взяли меня под белы руки, привели в суд и отдали присяжным для вынесения приговора. Я сидел на скамье подсудимых, ждал оправдания, набирался материала для будущей статьи, а будущее представлялось мне почему-то в виде небольшого синего квадрата.

Присяжные посовещались и вынесли вердикт:

– А достали вы все нас со своими кражами! Смертный приговор.

Судья стукнул молотком по деревянной наковаленке, подозвал меня к себе, выписал постановление о смертной казни для поликлиники и отпустил из зала суда.

В регистратуре меня записали на эту процедуру на ближайшее свободное время – через неделю – и сказали, что нужно принести оплаченную квитанцию о квартплате за последний месяц и справку из налоговой инспекции об отсутствии задолженности.

Как назло, на три часа, почти одновременно со мной, у Леночки оказался номерок к окулисту. Она обещала вернуться, если не будет очереди, или постараться проскочить поскорее. Ну, а я шел по записи, поэтому попал в кабинет сразу.

Медсестра – довольно упитанная женщина лет сорока – проверила справки, потом взяла со стола какую-то упряжь с проводами и тремя квадратными датчиками, начала приспосабливать мне на грудь.

– Постойте! – внезапно спохватилась она. – А разрешение у вас есть?!

Я достал из кармана постановление, протянул ей. Она внимательно прочитала.

– Ну да, все правильно. А то вчера женщина проскочила. Сказала, что все есть, а я ей на слово и поверила. Так, представляете, самоубийцей оказалась! Никакого разрешения не имела! Теперь опять комиссия будет… – Она наклонилась и закрепила провода упряжи где-то внизу.

– Вы не могли бы немного подождать, – попросил я. – Сейчас моя знакомая должна подойти, попрощаться.

– Нет, никак, – покачала головой медсестра, – у нас через две минуты проветривание.

Она наклонилась вниз, к выключателю…

… и я проснулся.

Ничего себе материальчик!

Все приснившееся казалось настолько реальным и естественным, что ни о каком дальнейшем сне речи быть не могло – глаза закрыть страшно. А Леночка самым бесстыдным образом посапывала рядом, не проявляя ни малейшего сочувствия. Окулист ей, видите ли, дороже!

Я прижался к ее спине, запустил руку под шелковую сорочку и начал ласково поглаживать бочок и горячий животик. Она, спросонок, тихо недовольно забурчала, но вскоре, не открывая глаз, улыбнулась и повернулась на спину. Я опустил руку ниже, а губами снял лямочку сорочки с плеча и стал тихонько касаться коричневых сосков. Вскоре Аленуша сдалась, плюнула на сон, тихонько захихикала и прижала меня к себе.

  56