109 
— Я помню, как ты называл меня Синджен.
— Ты не реагировала на свое настоящее имя, так что у меня не было выбора.
Синджен закрыла глаза. Она чувствовала бесконечную усталость и такую слабость, что была уверена: ей не поднять свой маленький пистолет, даже если от этого будет зависеть ее жизнь. У нее снова начинался жар, все тело дрожало. Ей очень хотелось пить.
— Папа, лучше ты побудь с Синджен, а с миссис Ситон поговорю я. Вот твой пистолет, Синджен. Видишь, я кладу его под подушку.
Колин дал ей воды, потом сел рядом с ней на кровать и пристально посмотрел на нее. Синджен почувствовала его ладонь на своем горячем лбу и услышала, как он негромко выругался.
Ей становилось то нестерпимо жарко, то холодно, и у нее было такое чувство, что стоит ей пошевелиться, и ее тело треснет, как трескается лед. Ей чудилось, что оно сделалось ужасно хрупким, ломким, и что если она сейчас сделает выдох, то изо рта у нее выйдет белое облачко, потому что воздух в ее легких замерз.
— Я знаю, что делать, — произнес Колин. Он быстро снял с себя всю одежду, лег рядом с ней и крепко-крепко прижал ее к себе, желая отдать ей все свое тепло. Он ощущал ее дрожь, судорожные сотрясения ее тела, и ему было больно от ее страданий. Он хотел задать ей множество вопросов, но это он сделает потом.
Он не перестал прижимать ее к себе даже тогда, когда его тело покрылось потом. Когда она наконец заснула, он продолжал обнимать ее тело, гладя ладонями ее спину.
— Прости, что меня не было здесь, — прошептал он, касаясь губами ее волос. — Как я об этом жалею!
Он не мог не думать о ее грудях, прижимающихся к его груди, о ее бедрах, прижатых к его бедрам, о ее животе… но нет, он не станет думать об этом. Как ни странно, хотя его мужское естество было готово к бою, желание защитить ее от всех опасностей было в нем сейчас сильнее плотского желания. Это было странно, но это было так. Он хотел, чтобы она поправилась, хотел, чтобы она снова сердито кричала на него, когда он будет укладывать ее с собой в постель, только на этот раз ей будет хорошо, когда он войдет в нее. Он сделает все, чтобы она сама этого захотела. Он больше не будет вести себя как мужлан.
На следующий день жар прошел окончательно.
Колин, измученный, как никогда в жизни, улыбнулся врачу:
— Я же говорил вам, что она выкарабкается. Она у меня крепкая.
— Очень странно, — заметил на это Чайлдресс. — Ведь она англичанка.
— Она моя жена, сэр. Стало быть, теперь она шотландка. Ночью в замок прибежал один из арендаторов. Макферсон только что угнал двух коров, сказал он, и убил Макбейна и его двоих сыновей. Колина охватила ярость.
— Жена Макбейна сказала, что эти скоты велели ей передать вам, что это расплата за то, что вы убили Дингла.
— Дингла? Но я не видел этого проклятого хама вот уже… — Колин забористо выругался. — В общем, я и не упомню, когда в последний раз видел его. Что случилось, Филип? Что-то с Джоан?
— Нет, папа. Я знаю, как погиб Дингл.
Когда Колин услышал эту историю, у него засосало под ложечкой от сознания того, какой опасности подвергался его сын, когда торопился ночью в Эдинбург. Но он ничего не сказал, а только похлопал мальчика по плечу и молча ушел к себе в северную башню.
Ситуация казалась ему безвыходной. Надо будет непременно поговорить с Макферсоном. Вот только что он сможет ему сказать? Что он и вправду совершенно не помнит, как умерла Фиона и как сам он оказался в беспамятстве на краю утеса?
В эту ночь Синджен спала беспокойно. Где-то на краю ее сознания сиял мягкий белый-белый свет, ясный, успокаивающий и вместе с тем призрачный, ускользающий, полный неизведанных тайн, которые ей ужасно хотелось разгадать. Она попыталась заговорить, но сразу поняла, что это ничего ей не даст. Она лежала неподвижно, ее тело и разум успокоились — они ждали. В белом ореоле света появилось какое-то смутное пятно, затем пропало и тут же появилось снова, похожее на огонек свечи, то прибиваемый ветром, то вспыхивающий опять. Затем пятно стало яснее, тоже замерцало бледным светом и превратилось в фигуру женщины, приятной, доброй на вид молодой женщины в белом платье, сплошь расшитом жемчугом. Синджен никогда не видела такого огромного количества жемчужин. Наверняка из-за них платье стало очень тяжелым.
Это Жемчужная Джейн, подумала Синджен и улыбнулась. Она оставила Новобрачную Деву Нортклифф-Холла лишь затем, чтобы встретиться с другим призраком, и теперь этот призрак желает с ней познакомиться. Она не чувствовала ни малейшего страха. Она не сделала этому призраку ничего дурного, и Колин тоже. И она продолжала спокойно ждать. Бесчисленные жемчужины сияли в потоке света, который становился все ярче и ярче, пока от его необычайной яркости у Синджен не заболели глаза. Жемчужины вспыхивали, сверкали, искрились. Призрак не делал ничего, абсолютно ничего, только пристально смотрел на Синджен, как будто силился понять, что она за человек.
109 
