43 
— А что делают газетчики женского пола? — по-деловому поинтересовался Данил. — С их-то подсознательной завистью к посторонней красавице?
Затмевающей, бьюсь об заклад, иных репортесс?
— Нормальные газетчики женского пола — особы молодые, эмансипированные и тоже отнюдь не уродки. А потому демократы их мало привлекают — они ж, как на подбор, лишены того мужского начала, какое только и способно взволновать эмансипированных особ…
— Здорово и лихо, — констатировал Данил. — Значит, все сводится к голому фрейдизму?
— Ну, далеко не все, однакож тактика, могу вас заверить, беспроигрышная.
С одной стороны — зацикленные старые мальчики, сыплющие лозунгами и штампами, с другой — неглупая, смею думать, и в меру циничная особа с острым язычком… — Она прищурилась. — А вы не смеетесь… Это мне нравится.
— Помилуйте, — сказал Данил серьезно. — Зачем же смеяться, если эта тактика, как вы заверяете, себя полностью оправдывает? Нужно и дальше ее эксплуатировать без всякого смеха…
В дверь деликатно постучали, и показалась озабоченная физиономия Паши Беседина. Данил поднялся:
— Извините, Оксана, дела…
Послал ей многозначительный взгляд, помахав в воздухе той самой записочкой, быстренько вышел в коридор, тихо приказал:
— Проверишь насчет «ушей», — и показал большим пальцем за плечо, на дверь только что покинутого им кабинета. — Что стряслось?
— Там к вам приехали… — со странным выражением лица сказал Паша и от дальнейших комментариев воздержался.
Шагая за ним следом, Данил пытался в темпе обмозговать весьма интересную мысль: почему Красавина Оксана боится микрофонов? Точнее говоря, почему ей вообще пришло в голову, что в ее кабинете могут оказаться микрофоны? Только потому, что она неглупа? Да нет, должны быть более серьезные причины…
Он энергично распахнул дверь, с кресла в углу неторопливо поднялся человек лет тридцати пяти, в штатском, с неброским лицом субъекта определенной профессии. Не представившись, спросил негромко:
— Здесь можно говорить… свободно?
— Можно, — сказал Данил. — Нужно, чтобы… — сделал выразительный жест, указав на Пашу.
— Желательно.
Данил кивнул, и Паша молча вышел.
— Товарищ генерал-лейтенант считает, что вам имеет смысл взглянуть… — с расстановочкой произнес гость, ухитрившийся так и не представиться.
Расстегнул свою желтую папочку, вынул несколько больших черно-белых снимков и, не выпуская из рук с профессиональной сноровкой, развернул веером, показал Данилу:
— Этого человека вы, случайно, не знаете? Данил всмотрелся — и почувствовал, как сердце мерзко ворохнулось в груди. Стандартные снимки, сделанные, судя по всему, ночью, с сильной фотовспышкой, стандартная мерная линейка, а здесь в кадр попал носок форменного сапога…
— Знаю, — медленно произнес Данил. — И не случайно. Это — Кирилл Николаевич Ярышев, работник фирмы «Интеркрайт», некоторое время назад командированный в наш здешний филиал, то бишь «Клейнод»…
— И он, насколько я понимаю, выполнял те же функции, что и покойный гражданин Климов? Данил, поразмыслив пару секунд, молча кивнул.
— Я думаю, в ближайшее время будут проведены допросы по всей форме….так же негромко сообщил безымянный гость.
— Где его нашли?
— На тракте Калюжин-Жодино. Примерно в трех километрах от Калюжина.
Характер травм вроде бы указывает на обыкновенный наезд, совершенный автомобилем неизвестной марки… однако при вскрытии обнаружен след ножевого ранения. Одного-единственного. Ранение было нанесено под левую лопатку и, несомненно, оказалось смертельным.
— А потом его кинули под колеса…
— Не обязательно, — мотнул головой незнакомец. — Мог просто лежать на дороге. Дорога проселочная, неосвещенная, водитель, чего доброго, решил, что переехал пьяного, задавил насмерть, — и рванул с места происшествия. Машину, конечно, ищут, но найти ее будет трудновато… Отпечатки протектора нечеткие, их пока что не идентифицировали.
— При нем что-нибудь нашли?
— Совершенно ничего. Ни даже спичечного коробка…
— Он не курил, — устало уточнил Данил.
— Я для примера… Совершенно ничего. Следствие в числе прочих рассматривает и версию об ограблении. — Он аккуратно сложил фотографии в папочку и педантично застегнул ее на «молнию». — В общем, Данила Петрович, генерал просил вам передать… Не нужно заниматься самодеятельностью.
43 
