88 
Он вылез из ванны и чертыхнулся, ощутив напряжение в ноге. Встревоженный лакей помог ему дойти до кресла и одеться. У Робина было сегодня много дел, но самым сложным он считал разговор с матерью. Он снова забинтовал ногу, надел простые бриджи, рубашку и жилет. А вместо сюртука – синий шелковый халат – намек на больного, чтобы смягчить ее.
Она была права. Он изменился, возможно, из-за встречи со смертью или, как она намекала, из-за Петры. Какова бы ни была причина, пришла пора дать покой духу его отца и принять на себя всю ответственность за его графство. Странно, он с нетерпением ждал этого, но понимал, что без борьбы ничего не добьется.
Робин пошел в покои матери, что было недалеко, поскольку она все еще пользовалась комнатами рядом с графскими покоями. Ей придется освободить их, когда он женится.
Женитьба. Несмотря на их соглашение, у нее наверняка уже готов целый список невест. Благовоспитанных, утонченных девушек из хороших семей и с хорошим приданым. Девушек, знающих свет, рассудительных и прагматичных в браке. Среди них не было места безрассудной итальянской монашке, умеющей обращаться со шпагой.
Мать уже переоделась и освежилась. Увидев, что Робин ходит с тростью и прихрамывает, мать нахмурилась.
– Рана в порядке, – заверил ее Робин, поднес ее руку к губам и чмокнул в щеку. – Повреждена только мышца, я берегу ее. Правда, маман.
– Придется поверить тебе на слово. Не понимаю, зачем ты привез это с собой. – сказала она, указав пальцем на Кокетку. – Это насмешка.
– Она была средством достижения цели, – сказал Робин и поведал историю о несговорчивой графине, потому что знал, что мать одобрит это.
– Дрянной мальчишка, – сказала она, но улыбнулась. «Как мило оправдывать чьи-то ожидания».
– Могу я приказать подать мне завтрак сюда, маман? Тогда расскажу вам обо всех моих злоключениях, пока ем.
– Разумеется. Фелис, распорядись.
– Просто кофе, – сказал Робин низенькой служанке, которая тридцать лет назад приехала в страну вместе с его матерью. – Мне нужно интенсивное восстановление.
Морщинистое лицо Фелис расплылось в широкой улыбке. Она присела в реверансе и вышла.
– Итак, – сказала мать, меряя шагами комнату. – Кто она?
– Кокетка? – спросил Робин, делая вид, будто не понимает, о ком идет речь. – Я не знаю ее предков.
– Женщина, виноватая в этом. Я знаю о ней. Тревельян рассказал кое-что.
– Маман, мне действительно придется уволить Тревельяна, если вы сделали его своим шпионом.
Мать покраснела:
– Что ты хочешь скрыть от меня?
Робин погладил Кокетку.
– Кто она, Робин? Итальянка, насколько я понимаю.
– Да, католичка.
– В этой стране католиков не жалуют. Мне пришлось смотреть, как мои дети растут без святых таинств.
Он выразительно посмотрел на мать. Она не была глубоко религиозной.
– Ты не отделаешься от меня, – бросила она. – Она твоя любовница? Не вижу причин это скрывать. И все же кто она? Что она для тебя? Где она?
– Где она, понятия не имею. Это должно вас радовать. Я встретил леди в отчаянном положении и помог ей. Джентльмен должен быть галантным. Не так ли?
– Фа! – Ее любимое восклицание. – Из-за нее тебя ранили.
– Ее преследовал некий миланец, желавший во что бы го ни стало притащить ее обратно, чтобы обслуживать его хозяина. Мы переправились в Англию, но один из миланцев перехватил нас недалеко от Фолкстоуна. Случился поединок на шпагах, я был ранен, но теперь выздоравливаю.
– А твой противник? Он мертв?
– Да.
– Это хорошо. Очень хорошо. Уж если ты сражаешься на шпагах, то должен побеждать. А врага следует убить. Иначе он захочет отомстить.
– Прагматично и совершенно правильно, как обычно.
Принесли кофе и тяжело груженый поднос. Робин отпустил слуг и налил себе чашку. Он сделал глоток и содрогнулся от удовольствия.
Его мать пила кофе с молоком.
– Крепкий кофе с утра, – сказала она, хмурясь. – Это ослабит тебя. Фелис!
– Я предпочитаю именно такой, – сказал Робин, улыбаясь поспешно вошедшей служанке. – Но чтобы доставить удовольствие вам, маман, я съем слабую булочку вместо крепкого мяса.
– Фа!
Он съел кусок. Робин понимал, что не следует снова поднимать тему Петры, но спросил:
– Если я найду мою «девицу в беде», вы будете добры к ней?
– Если она должна стать твоей любовницей, то да. Если ты намерен на ней жениться, то нет.
– Вы ничего о ней не знаете, – возразил Робин.
88 
