149 
На слове «проси» она вспылила.
— Так что же, ты намерен блюсти целомудрие, пока я не решу?
Вот так, совершенно нечаянно, она высказала то, что мучило ее сильней всего. Лучше потерять его на всю жизнь, чем делить с другой.
А этот несчастный так и не пообещал хранить ей верность.
Он думал.
Алина повернулась и убежала.
Когда Галеран вышел из комнаты Джеанны, чтобы начать готовиться к возвращению в дом Хьюго, Рауль, как оказалось, уже все устроил.
— Лошадей нам дадут в королевских конюшнях. А у твоего отца конь есть.
Галеран посмотрел на друга, и ему почудилось, будто тот опечален, однако времени для расспросов не было. Прежде всего ему хотелось благополучно доставить Джеанну в дом Хьюго на Корсер-стрит. Конечно, еще лучше было бы немедленно отвезти ее в Хейвуд, но люди не умеют летать, а Джеанна, пока не поправится, не может пускаться в долгий путь. Приходилось довольствоваться малым.
Поверх разрезанной одежды Джеанна надела тунику Алины. Никто не заподозрил, какую боль она терпит, когда они вышли во двор. Там Джеанна села на мула матери-настоятельницы. Один Галеран понимал, чего ей стоило это.
И восхищенно улыбнулся ее отваге.
Большой отряд легко проложил себе путь в толпе у дворца, но по улицам города, в людской каше, пришлось продвигаться куда медленнее, и до Корсер-стрит они добрались нескоро.
Хьюго и Мэри были несказанно польщены, принимая у себя могущественного Вильяма Брома. Теперь в их маленьком доме стало еще теснее. Радушным хозяевам было интересно решительно все: как король выглядит, как одет, как убраны дворцовые покои, и непременно — какие вина он пьет! Расспросам не было конца, и лишь к вечеру Галерану удалось поговорить с Раулем с глазу на глаз.
От него не укрылось, что Алина тоже держится напряженно. Неужто эти двое натворили глупостей, покуда он был занят делами Джеанны? Отчаявшись найти в доме спокойный уголок, Галеран пригласил друга прогуляться.
— Что-нибудь случилось? — спросил Галеран.
— Почему ты спрашиваешь?
— Рауль, не надо, я тебе не враг. Что произошло между тобою и Алиной?
Рауль хрипло, невесело рассмеялся.
— Решительно ничего. То-то и плохо.
Галеран прислонился к большой бочке, стоявшей перед открытыми воротами склада.
— Не мог же ты ожидать, что с Алиной удастся просто позабавиться?
Глаза Рауля мгновенно вспыхнули гневом.
— Так вот какого ты обо мне мнения?
Галеран предостерегающе поднял руку.
— Успокойся, дружище. Так чего же ты хочешь и что плохо?
Казалось, Раулю трудно подобрать нужные слова, но наконец он сказал:
— Я хочу, чтобы Алина стала моей женой. А беда в том, что она опять сказала «нет».
— Неужели? — Да, в минувшие несколько недель он был свыше головы занят собственными делами и все же не ошибся в природе искр, вспыхивавших поминутно между Раулем и Алиной. — Она не могла превратно понять то, что ты ей предложил?
— Ха! Она все поняла. Более того, наша прелестная скромница сама сделала мне нескромное предложение. Она пожелала опробовать клинок, прежде чем решится на покупку.
Галеран с трудом сдержал смешок.
— Значит, ты совсем свел ее с ума. Каких-нибудь пару недель назад она не то что предложить — подумать такого не смогла бы!
— Я свел ее с ума умышленно, полагая, что она упадет ровнехонько мне в руки, как спелая слива с ветки, но нет! Трудно иметь дело с женщинами из семьи твоей жены.
— К этому со временем привыкаешь. И потом, тебя ждет воздаяние.
Рауль, не в силах устоять на месте, расхаживал перед домом виноторговца, и прохожие опасливо сторонились статного и угрюмого рыцаря.
— Я и рад бы привыкнуть, но как? Я предложил ей руку и сердце, а она хочет, чтобы я еще и остался жить в Нортумбрии! Ты ведь знаешь, я не могу.
— Замерзнешь насмерть.
Рауль смерил друга язвительным взглядом.
— Точнее сказать, мои владения, за которые я в ответе, находятся в другой стране. Я предложил ей подумать год, что почти истощило мое терпение и благие намерения, а она, представь, желает опробовать снасть в деле!
— Быть может, это самое правильное.
— Опробовать снасть?
— Дать ей время.
— Я не смею. — Рауль смотрел на уличную толпу, но вряд ли что-нибудь видел. — Я не могу так рисковать. Вдруг, когда я вернусь, она уже станет монашкой? Или выйдет замуж за другого — ведь я разжег ее желания.
— Она так не поступит.
— Кто может предугадать, как поступит женщина? Я разрушил ее стены и теперь, когда она беззащитна, не могу оставить ее одну.
149 
