Последние отзывы

  95  

"ЧТО Я ПОДПИСЫВАЛ? — обожгла его незатейливая мысль, которой прийти бы в голову пораньше — ЧТО Я, ПРИДУРОК, НАПОДПИСЫВАЛ? Ведь это я все подписывал, я, Павел Иванович Савельев…

Продолжая логично и трезво рассуждать в том же направлении, находим ответ и на этот вопрос: вероятнее всего, подмахивая гору бумаг, чье содержание до сих пор остается тайной, ненароком подписал пару-тропку документов, по которым все полномочия распоряжаться Тарбачанскими инвестициями в случае каких-либо недоразумений с П.И. Савельевым просто-таки автоматически переходят к некоему третьему лицу. облеченному всеми нужными полномочиями и доверием. Только так. Иначе не стоило и огород городить. Могучие финансовые потоки словно бы невзначай изменят направление, незнамо как свернут в сторону оффшорных банков, пропетляют по бумагам и электронным сетям, а там и ухитрятся раствориться в безвестности… И не такие суммы пропадали за пределами многострадального Отечества, словно вода в раскаленный песок… — ЧТО ЖЕ Я. ИДИОТ, НАДЕЛАЛ?

Влез в расставленную ловушку, вот что. Как лишенная страха сибирская птица каряга, к которой можно преспокойненько подойти, накинуть на голову петлю и стащить с дерева — а она и не почует своей единственной извилиной, что пришли кранты…

Сам сунул голову. Поверил. Сначала полсотни тысяч баксов отбили соображение и прежнюю наработанную подозрительность, а там остатки соображения вылетели из башки после дозы сладкого дурмана по имени Катя, Катенька…

А ведь и она может погибнуть на пару с незадачливым супругом… Так гораздо надежнее. Чтобы не осталось никого, тесно общавшегося с подменышем и способного вспомнить о некоторых странностях… Врача уже нет. Катя, быть может, Марианна, Надя… Фомич? Елагин? А ведь отлучки Елагина совпадают по времени с новосибирской «аварией» и кое с чем еще…

И покушения, покушения! Дважды коварный убийца покушался на Павла свет Иваныча неудачно — а в третий гаду повезло. Подфартило. Не промахнулся на сей раз. Елагин — снайпер, прошедший хорошую школу. Именно такой мог виртуозно пустить пулю возле самого уха, создавая иллюзию, буто это всего-навсего промах…

Смешно и странно, но у него нет ни капли злобы — ни на Пашку, ни на Пашкиных сообщников. Проистекало это не из доброты душевной, а из проснувшегося житейского прагматизма. Инстинкта самосохранения, грубо говоря. Некогда сыпать проклятьями — нужно в лихорадочном темпе сообразить, как устроить так, чтобы не умереть во второй раз, окончательно…

Ну, предположим, пара дней у него в запасе есть. Пока «Павел Иванович» не поставил последних, окончательных подписей на всех документах, никто его не тронет, пылинки с него сдувать будут. Зато потом… Сколько времени они ему отвели для потом?

Вряд ли особенно много. У них тоже есть нервы. Ставки очень уж велики. Ни одна операция, сколь бы светлыми умами она ни планировалась, не может развиваться в точности по написанному. Гладко было на бумаге… Ди эрсте колонне марширт… Марушкин не утерпел, выломался из сроков, за что и поплатился. Баца тоже выломался, наверняка заставив этих не на шутку поволноваться. Возможны и другие накладки, вовсе уж непредсказуемые, наши достаточно умны, чтобы это отчетливо понимать. Значит, будут форсировать события. Времени мало, для пущего душевного спокойствия лучше считать, что его совсем нет…

А вот рассиживаться здесь далее — не стоит. Как бы Фомич не встревожился

— что, собственно говоря, «Павлу» тут делать?"

Он вернулся в кабинет, почти не видя окружающих, прошел мимо дернувшейся было что-то сказать Жанны, хлопнул дверью. Постоял, не сводя глаз с портрета: теперь Катя уже не казалась ему надменной королевой. Теперь-то он понимал смысл той картины, что висела дома, в кабинете. Пленница и Зверь. Пленница и Палач.

Открыл сейф, чтобы достать револьвер с резинками. Глупое было побуждение

— чем эта игрушка поможет против винтовке с оптикой или иного аналогичного сюрприза? Однако офицерская душа, мятущяяся и угнетенная, искала покоя в прикосновении пусть к подобию боевого оружия…

Рука нелепо замерла в воздухе.

Раньше здесь этого не было. На верхней полке лежал толстый прямоугольный пакет размером с книгу. Весьма даже небрежно завернутый в белую бумагу, кое-где встопорщенную — ни печатей, ни бечевки, так и тянет развернуть…

Почему бы и нет? Вряд ли там бомба. Скорее — очередной ход в хитро закрученной партии. Значит, кто-то еще знает код…

  95