Особенно,... 
60 
Он уже сталкивался с подобным – в девяносто втором, в Свердловске. Был там наследничек. Покойный его отец еще в тридцать восьмом занял немаленький пост в танковой промышленности – и на пенсию ушел уже при Брежневе. Так что у наследничка имелся громадный архив, в котором главным были даже не ордена и всевозможные почетные знаки, сами по себе недешевые, но добрый километр бумаг, и каких! Десятки документов с личными подписями Великого Вождя и членов Политбюро, наркомов, маршалов, генералов, собственноручные письма Берии, Курчатова, Ворошилова, Жукова. Уникальные фотографии, книги с автографами, за которые из библиофилов можно было всю кровь выпить… И много еще интересного, относившегося к временам уже хрущевским.
Вот только наследничек, интеллигентское быдло с кандидатским дипломом каких-то околовсяческих наук, оказался клиническим перестройщиком, как превеликое множество подобных ему бездарей. Все, хоть каким-то боком связанное с «проклятыми коммуняками», он на дух не переносил – а потому набил однажды три немаленьких мешка из-под картошки «сталинским дерьмом», как он сам все это охарактеризовал с нехорошим блеском в глазах и слюнями на реденькой бородушке, и отволок на свалку. И произошло это месяца за два до того, как Смолин со свердловскими коллегами на него вышли – так что бесполезно было кидаться к мусорным бакам. Сколько лет прошло, но ни единой вещички или предмета из этого так на рынке и не всплыло, а следовательно, сокровища погибли безвозвратно. В Екатеринбурге эту историю до сих пор рассказывают новичкам – а те, парнишки насквозь современные, порой и не верят…
– Так что, простите великодушно, помочь вам ничем не могу, – услышал он вальяжный до омерзения, пафосный голос. – В эту грязь лезть решительно не намерен. Надеюсь, вы никакого ущерба не понесли?
– Да какой там ущерб… – пробормотал Смолин уныло.
Он смотрел на красавицу Риту – вот у нее в глазах наблюдалось нечто определенно похожее на живой интерес. Женщины – создания практичные, красавицы особенно, они-то прекрасно понимают, сколько интересных вещичек можно купить в нынешних магазинах…
Смолин ощущал себя настолько беспомощным, что послал красавице прямо-таки умоляющий взгляд.
И она, самое интересное, поняла!
– Манолис, – сказала она осторожно. – Может, стоит подумать как следует? Если все честно и законно…
Повернувшись к ней уже не особенно и вальяжно, супруг буквально ожег дражайшую половину неподражаемым взглядом, в котором мешались и ярость, и превосходство, и еще что-то сценично-трагичное:
– Риточка!
И так это было произнесено – сквозь зубы, жестко, чеканно, – что красавица моментально увяла, даже съежилась чуточку. Смолину, наблюдавшему эту мизансцену с бессильной злостью, стало окончательно ясно, что матриархатом в этой квартире и не пахнет – а воняет тут за версту мелким домашним тираном, и красотке, должно быть, попросту некуда сбежать от этого сокровища, сплошь и рядом такое в жизни случается, красота сама по себе еще не становится залогом благополучия…
Манолис уставился на него выжидательно:
– По-моему, мы все обговорили…
То есть, Смолину следовало незамедлительно выметаться. Он это прекрасно понимал, но все же не хотел сдаваться, как любой на его месте:
– Манолис Андреевич, вы все же подумайте…
– У вас, должно быть, много дел? – так же, сквозь зубы, произнес актер, глядя на Смолина вовсе уж пренебрежительно.
Вот невезение, вот незадача – дурак. Не алчный жадюга, собравшийся захапать себе львиную долю, не ловкий интриган, намеренный, прикидываясь честным и верным, выдавить тебя из дела, не аферист. Попросту дурак с интеллигентскими амбициями. То есть – самое страшное препятствие, против которого оружия еще не изобретено. Ну что можно с этим сделать? Деньги для него – грязь, при попытке надавить он, сто процентов, заявы кинется строчить…
Подталкиваемый холодным взглядом, Смолин поднялся, тщательно вложил драгоценную – и бесполезную! – бумагу в пластиковую папочку, тяжко вздохнул про себя. Не желая сдаваться, произнес нейтральным тоном:
– Вот моя визитная карточка, на случай, если вы вдруг передумаете… – и торопливо положил прямоугольничек из плотной бумаги на стол. – Здесь адрес магазина, телефон, оба мобильных…
Манолис поморщился:
– Заберите. Мы уже все обговорили…
60 
