— Поспорил, что лицедея в кормильню приведет или сам народ веселить будет, — усмехнулся саврянин, окончательно придя в себя. — Но до ночи, насколько я знаю, никого не нашел.
— А ты?
— Что — я?
— Ты же так здорово на гитаре играешь! — искренне сказала девушка. — Взял бы ее завтра с собой…
— Еще чего, — отрезал белокосый.
— Он же твой друг!
Альк внимательно на нее поглядел, и Рыске сразу вспомнился подслушанный разговор: «Я больше не верю в дружбу». Девушка насупилась, смутилась.
Но подумал саврянин совсем другое.
— А ты сама ему помочь не хочешь? — вкрадчиво предложил он.
— Как? — не поняла Рыска. — Я и петь-то не очень, не то, что играть…
— Ему и сказочница сойдет.
— Ты что! — растерялась девушка. — Какая из меня сказочница? Я так… балуюсь.
— В Зайцеграде тебя это не смутило.
— Ну, там…
— И в обозе тоже.
— Да, но…
— А что, хорошая идея, — поддержал Жар. — Я сам с удовольствием приду, послушаю.
— Нет, я не могу… — Рыска осеклась, внезапно осознав: может. И очень-очень хочет!
ГЛАВА 18
Крысюк, напротив, охотно оседлает любую доступную крысиху, почти не тратя время на ухаживания.
Там же
Рыска с утра была сама не своя: все роняла, на все натыкалась и попеременно донимала Жара и Алька:
— А какую мне вначале рассказать — про медведя или про трех тсецов? А сколько их вообще надо? А страшные можно рассказывать или только веселые?
— Не волнуйся, — успокаивал ее друг, — у тебя все сказки хороши. Какая на душу ляжет, ту и расскажешь.
Саврянин молча закатывал глаза (сегодня на Рыску это не действовало, ей предстояло испытание похлеще), в конце концов цинично огрызнувшись:
— Ты лучше подумай, что тебе надеть. Чтоб и выглядела прилично, и немаркое.
— А немаркое почему? — удивилась девушка.
— Гнилая картошка лучше отстирается.
Рыска дрогнула, но послушно полезла перебирать свое добро. Его оказалось не так-то много: дорожная рубашка и штаны, простенькое домашнее платьице на смену тому, что на ней сейчас, полотняное, безо всякой вышивки, и, в самом низу ларя, свадебное платье, бережно отчищенное от грязи. Девушка к нему даже пояс на дощечках соткала, обережный, из белых, красных и черных ниток.
Рыска случайно кинула взгляд на Алька, увидела выражение его лица и поспешила спрятать платье на место. Хотя что он в ринтарских обычаях понимает, и вообще — она ж не за него замуж выходить будет! А жениху оно наверняка понравится. Вон Жар и то одобрил, хоть он и горожанин!
— Может, штаны и рубашку? — рискнула предположить она. Саврянин скривился:
— Только не эти.
— Почему?
— Тусклые. А менестрель должен с порога взгляд притягивать.
— Ты же только что говорил, что одежда немаркая быть должна? — запуталась девушка.
— Немаркое и ярким может быть, пестрым. Вон как юбки у цыганок.
— Но у меня ничего такого нет… — растерянно протянула Рыка. Она частенько заглядывалась на броские, крикливые наряды некоторых горожанок, представляя, как такие платья смотрелись бы на ней. Однако полагала — для них следует быть либо более знатной, либо менее приличной.
— Так пойди купи. — Девушка вначале опешила от такого простого решения, а потом обрадовалась, как ребенок:
— А можно?!
— Ох-х-х… — Альк выдал свой коронный уничижительный вздох, но опять-таки впустую.
Окрыленная Рыска запорхала по дому, как залетевшая в окно ласточка. Надо быстренько-быстренько тут разгрести и бежать на рынок, пока все получше и подешевле не разобрали! До вечера-то всего пятнадцать лучин осталось! Упал ухват, ларь сомкнул челюсти на крае абы как заброшенного в него платья, а натягивать башмаки девушка уселась прямо посреди кухни. Мужчины едва успевали шарахаться с Рыскиного пути.
— Хозяйских коз напоите и подоите! — крикнула девушка уже с порога. — А то я не успела! — И умчалась, не дожидаясь ответа.
Жар с Альком мрачно переглянулись.
— Ты умеешь доить коз? — с большим сомнением спросил саврянин.
Жар неопределенно пожал плечами:
— Коров когда-то пробовал.
— Пробовал или доил?
— Доить пробовал! Достал уже со своими шуточками.
— Ладно, тогда я напою, а ты подоишь.
— Почему это?!
— Потому что у тебя хоть какой опыт имеется.
— А что мешает тебе тоже им обзавестись?!